Венец айтаны
Шрифт:
Лесси порывисто обернулась, заглянула в темно-серые глаза – отчаянные и немыслимо серьезные.
– А что сделал со мной ты, Кен? – прошептала она. – Почему во всем этом мире мне нужен только ты один?
Он не дал ей договорить. Не быть вместе стало для них совершенно невозможным. Губы стремительно коснулись губ, руки обвили плечи, и никакая сила в мире больше не могла заставить их разорвать объятия.
Подперев голову рукой, Лесси тихонько смотрела на спящего рядом с ней капитана. Лицо Кена было удивительно безмятежным, черные волосы рассыпались по подушке. Наверное, это и есть счастье, думала она. Смотреть на него вот так, не таясь, легонько гладить мерно вздымающуюся грудь, волосы, плечи, касаться губами его лба. Она не знала, что их ждет впереди, но этих минут у нее уже никто не мог отнять. Как никто не мог отнять долгой южной ночи, его безумных жарких слов, сумасшедших ласк, пьяного счастья в глазах, его и ее любви, которая стала одним целым и переполнила их до самых краев. Никто не мог отнять мгновения, когда его рубашка бесшумно скользнула на пол, а Кен нашел в себе силы отпрянуть от девушки. «Я пират, – выдохнул он. – Я не хочу, чтобы ты жалела об этом потом». «А я ведьма, – прошептала она в ответ. – И я люблю тебя». Никто не мог отнять у них того, что было дальше.
Лесси тихонько прикоснулась к его сухим, горячим губам. Неожиданно капитан ответил на поцелуй, и их снова с неимоверной силой притянуло друг к другу.
– Я люблю тебя, Лесси, – в тысячный, наверное, раз за эту ночь прошептал Дрогов. – Останься со мной, – вдруг как-то очень серьезно попросил он.
– Я никуда не ухожу, – улыбнулась она.
– Навсегда. Останься со мной навсегда. Пожалуйста, малыш, будь моей женой. – Она никогда не думала, что у него могут быть такие глаза, что он будет так смотреть на нее и ждать ответ, будто приговор.
Лесси могла бы сказать ему, что она уже сплела венок, что это привязало ее к нему в тысячу раз прочнее всех брачных обрядов, вместе взятых. Что она все равно никогда не будет принадлежать кому-то другому. Что сама приговорила себя к нему, уже давным-давно, и изменить что-то не сможет, даже если очень захочет.
Она могла бы сказать ему все это. Но вместо этого Лесси только медленно, будто во сне, кивнула головой и увидела, как засияли его глаза.
Глава XV
Краденое счастье
Грай мрачно и нервно сплюнул за борт. Небо на востоке начинало светлеть, луна и звезды потихоньку бледнели, волны мерно шептали что-то предутреннему ветру. Скоро совсем рассветет. А он так и не решился постучать в капитанскую каюту. Грай не на шутку беспокоился за Кейена. Как бы у него совсем паруса не сорвало из-за этой девчонки! Вчера вечером капитан мог показаться спокойным и невозмутимым – но только не Тому Граю! Уж он-то видел, каким трудом дается Дрогову это показное хладнокровие! А потом Кейен куда-то исчез. Грай методично прочесал корабль, откровенно говоря, опасаясь, чтобы капитан не натворил какую-нибудь глупость. Безрезультатно. Боцман заподозрил бы, что тот сидит в своей каюте, не зажигая света и наливаясь вином, – но во время охоты на «Дельфине» всегда был жесточайший «сухой закон», и капитан соблюдал его не менее неукоснительно, чем команда. Честно говоря, Грай бы предпочел, чтобы капитан с горя напился – тогда бы он не беспокоился так, тогда все было бы ясно и понятно. А так… Нет, не может он бросить друга одного! Грай преодолел последние сомнения и решительно направился к капитанской каюте. Однако стучал он напрасно.
– Открой, капитан! – вполголоса требовал Грай, не желая будить весь корабль. Ответом было молчание. Боцман в сердцах толкнул дверь, и та неожиданно приоткрылась. Грай заглянул в темную каюту и через мгновение – в темноте он видел не хуже кошки – понял, что та пуста. А несмятая постель свидетельствовала, что Кена здесь и не было. Вот тогда-то Грая проняло по-настоящему! Он выскочил на палубу, тихо и остервенело бранясь, лихорадочно соображая, что же теперь делать. А все эта клятая девчонка! А все злая судьба, столкнувшая их в открытом море, будто издеваясь над законами вероятности! Внезапно в голову Граю пришла еще одна мысль. Она оказалась ему не по душе, очень не по душе, но он пересилил себя – ради капитана. Два десятка шагов – и он уже у дверей каюты. Негромкий стук остался без ответа. Грай постучал еще раз, втайне надеясь, что обитательница каюты крепко спит и ему не придется с ней общаться. Но на этот раз в каюте раздались легкие шаги и дверь приоткрылась. На Грая вопросительно смотрели большие, казавшиеся в рассветных сумерках черными, глаза, длинные волосы свободно спускались по плечам. «И вправду, как ведьма!» – мысленно шарахнулся боцман. Но застывший в глазах девушки вопрос побудил его объяснить причину столь раннего визита.
– Мисс, вы… вы капитана случайно не видели? – с трудом выдавил он, чувствуя себя последним болваном.
Несколько мгновений Лесси молча смотрела на Грая, и тому показалось, что она, будто в открытой книге, прочитала все его страхи и опасения. А потом, по-прежнему не говоря ни слова, девушка отворила дверь шире и отступила в сторону, позволив боцману заглянуть в каюту. Тот кинул внутрь только один взгляд, но его хватило, чтобы увидеть на подушке смуглую голову и рассыпавшиеся черные волосы. Капитан безмятежно спал. Потрясенный Грай попятился, уставившись на Лесси со смешанным чувством ненависти, благодарности и страха. По губам ведьмы скользнула легкая усмешка. Секунду она, казалось, глядела ему прямо в душу, а потом спокойно закрыла дверь.
«Дельфин» шел на юго-восток. Дрогов изменил курс, чтобы зайти на Зеленый Горб – большой остров, формально принадлежащий Ор-Сите, но на деле почти независимый. Изменение маршрута было вынужденным – на пиратском корабле подходили к концу запасы еды и воды – но Лесси была ему рада.
Пронзительное, щемящее, всепоглощающее счастье накрыло их с головой. Лесси остро, слишком остро, всем телом чувствовала каждое мгновение рядом с Кеном, каждое прикосновение, каждый взгляд, каждую секунду, украденную ими у судьбы. Они будто отчаянно торопились долюбить за все долгие месяцы, проведенные в разлуке, спешили отдать друг другу всю нерастраченную нежность, они будто бы стремились напитаться любовью впрок – за всю ту неизвестность, что ждала их впереди. Лесси приучила себя не думать о будущем, она гнала бравшиеся ниоткуда гнетущие мысли, она не замечала ничего вокруг, она жила капитаном и только им одним.
– Почему ты не вышла замуж за Итона, Лес? – спросил Дрогов, когда она свернулась клубочком под одеялом, уютно устроив голову у него на груди.
– За Итона? – Лесси напрочь забыла про существование Нолни, и тем более ей было странно слышать такой вопрос от капитана.
– Ну да. Он же был твоим женихом?
– Кто тебе это сказал? – тихо поинтересовалась она.
– Это неправда?
– Правда. – Девушка пожала плечами. – Но это было ошибкой, Кен, и я… А что? Ревнуешь?
– Ревную, – признался он, зарываясь лицом в ее волосы. – Даже сейчас ревную. Никогда бы не подумал, что буду так вот, как мальчишка… Глупо, да?
– Еще как! – Лесси мягко улыбнулась. – Я ведь с тобой. И вообще, – поддела она, – я ж не спрашиваю, сколько у тебя женщин было!
– Ой, много, – поморщился Дрогов. – Не напоминай.
– А почему ты уехал из Укромной, Кен? – Лесси внезапно исполнилась подозрения и, приподнявшись, чтобы видеть его лицо, задала вопрос, мучивший ее долгие месяцы разлуки. – Что это были за долги? Кому ты задолжал, Кен?
– Уже не важно, – отмахнулся тот.
– Нет, важно! – не сводила с него глаз Лесси. – Я не хочу, чтобы эти непонятные долги снова отняли тебя у меня. Я не хочу, чтобы ты снова пропал куда-то, оставив только невразумительную записку! Да ты хоть понимаешь, что я и вправду чуть не вышла замуж за Итона? Ты понимаешь, что я могла никогда больше не увидеть тебя? Ты хоть понимаешь это, Кен?!
В глазах Лесси блеснули слезы. Капитан обнял ее, крепко прижал к груди.
– Прости меня, малыш, – прошептал он. – Я был дураком. Но я не мог поступить по-другому. Ну не плачь, пожалуйста. Я больше никому тебя не отдам. Никогда.
Их острое, слишком невозможное счастье продолжалось шесть дней. На седьмой день, уже вблизи Зеленого Горба, марсовые усмотрели вдалеке парус. Корабль целеустремленно шпарил туда же, куда и они, и очень скоро впередсмотрящие вынесли вердикт – то была «Рыбачка».