Венец лжи
Шрифт:
Я резко остановилась. Мое сердце выскочило из ребер и, разбившись надвое, упало под ноги.
В обычной ситуации, ясным солнечным днем, идущий ко мне незнакомец не стал бы для меня проблемой — главным образом благодаря Дэвиду. Но сейчас… Это меня обеспокоило. Очень.
Быстро оглянувшись, я начала выдвигать идеи и так же стремительно их отбрасывать.
Беги.
Спрячься.
Иди вперед.
Возвращайся
Возможно, он не представляет никакой опасности.
Ты придумываешь.
Независимо от правильности моих идей, все они рассыпались в пыль, поскольку фигура в капюшоне подняла голову, и я увидела черную пустоту там, где должно было быть его лицо. Шаг за шагом расстояние между нами уменьшалось. Я перешла на другую сторону улицы, в надежде, что просто стою у него на пути, и ему на меня плевать.
Как только мои ноги коснулись противоположного тротуара, мужчина повторил мои действия.
«Дерьмо».
Он остановился в нескольких шагах от меня, и в ушах эхом отозвался скрежет его грязных кроссовок. Его руки спокойно свисали по бокам, длинные ноги были затянуты в черные джинсы, а на темно-серой толстовке виднелись красные пятна, и я очень надеялась, что они от кетчупа, а не от другой пугающей жидкости.
Я перестала дышать.
Мне показалось, что мир надо мной смеется. Хочет показать, что одна я всегда подвергаюсь опасности. Что оба раза, когда я в кои-то веки осталась без присмотра отца, Дэвида или какого-нибудь другого мужчины, я тут же становилась жертвой проходимцев.
Может, вселенная была сексисткой и так учила меня, что без мужчины мне не выжить?
От охватившего меня гнева страх улетучился.
— Чего ты хочешь?
Мужчина усмехнулся.
— Денег.
— У меня их нет. Я оставила сумочку у водителя.
«Черт, не надо было упоминать водителя».
Он облизнул губы — единственное, что было видно под капюшоном.
— А, ты одна из этих.
— Из каких?
— Из этих богатеньких сучек, — мужчина подошел ближе, воняя немытым телом и нечистотами. — Отдай мне деньги, и никто не пострадает.
Три года назад я бы позвала на помощь и кинулась прочь.
Теперь я была на каблуках, и у меня все болело от секса. Я стала старше. И постоянно сражалась с мужчинами в корпоративном мире. Если ему нужны деньги, прекрасно. Пусть пойдет и заработает, а не отбирает их у невинных пешеходов.
— Уходи. Мне это не интересно.
— Не интересно? — мужчина склонил голову набок. — С чего ты взяла, что я веду с тобой переговоры?
Я скрестила руки на груди, очень надеясь, что он не видит под ними мою порванную блузку.
— Не важно. Я тебе ничего не дам.
— Нет, бл*дь, дашь, —
— Я не вру. У меня нет денег.
Мужчина сделал еще один шаг, заставив меня отступить.
Его губы изогнулись в злой ухмылке.
— Тогда драгоценности, — окинув меня взглядом, он заметил на мне серьги с кристаллами. — Вот. Давай сюда.
Не задумываясь, я вытащила их из ушей и протянула ему. Больше на мне ничего не было. Ни браслетов, ни колец. Единственным моим любимым украшеньем было ожерелье с сапфировой звездой, украденное у меня при таких же обстоятельствах.
— И все остальное, бл*дь, — мужчина сжал в руке мои тридцатидолларовые серьги, взятые из линейки бижутерии «Бэлль Элль» в качестве образца, будто они были бриллиантом Хоупа. (Бриллиант Хоупа — крупный бриллиант массой в 45,52 карата глубокого сапфирово-синего цвета и размерами 25,60x21,78x12,00 мм. Находится в экспозиции Музея естественной истории при Смитсоновском институте в Вашингтоне (США) — Прим. пер.)
Я развела руками, проклиная свою дрожь.
— Я же сказала. У меня больше ничего нет.
— Брехня.
— Я говорю правду.
Мужчина снова шагнул ко мне. На этот раз я не двинулась с места, хотя мое сердце снова было готово схватиться за сигнальный свисток.
— А что, если я тебя обыщу? Проверю, не врёшь ли ты?
Я стиснула зубы.
— Только дотронься, и тебе конец.
Он рассмеялся; смех эхом отскочил от зданий, ставших молчаливыми свидетелями нашей перепалки.
— Конечно, сучка. И что ты сделаешь? Пырнёшь меня туфлей?
Я взглянула на свои лакированные туфли-лодочки в тон серьгам.
— Спасибо за идею.
Скинув одну туфлю, я быстро ее подхватила и замахнулась длинной металлической шпилькой.
— Ты забрал всё, что у меня было. Теперь проваливай.
Откинув капюшон, мужчина оскалился. Он не был ни уродлив, ни красив. Обычный жадный вор, совершающий плохие поступки.
— Я так не думаю, богатенькая сучка.
Ничто в нем не показалось мне знакомым, но он был одиноким мужчиной в толстовке поздно ночью.
Я никогда бы себе не простила, если бы не удостоверилась.
Сжавшись от страха, я, вопреки инстинкту самосохранения, подалась вперед. Внимательно вгляделась в его лицо. Пытаясь прояснить вопрос, мучавший меня с той секунды, как появился этот человек.
«Это он?»
Мой незнакомец?
Но надежда обратилась в прах.
«Это не он».
Этот мужчина был старше — ему уже перевалило за тридцать. Зубы у него были черные, кожа желтоватая, волосы жидкие и редеющие. Он был тощим и ростом примерно с незнакомца, но моим спасителем он точно быть не мог. Если только его изрядно пообносившимся старшим братом.