Венец лжи
Шрифт:
Пенн не просто принял мое предложение.
Он удвоил мои ставки и собирался забрать все, на что мог претендовать.
Он меня трахнул.
Нет, это было катастрофически неточно.
Он меня сломил, вылечил, разорвал надвое.
Его тело врезалось в меня снова, и снова, и снова. Его член скользил в тепле и влаге, все больше меня распаляя. Нарастающий оргазм усилился, поглощая все вокруг.
От его энергии у меня ослабели ноги. Каждый женский атом взорвался блаженством.
Моя кожа горела от пота, влага ослабила его хватку. Пальцы Пенна соскользнули с моей груди, врезавшись в матрас. Его рука подогнулась, и он навалился на меня всем весом. Его бедра двигались так, словно он больше не контролировал своё тело. Как будто вся его суть, единственная его цель, — это обладать мной, пока по какому-то кармическому повороту судьбы я не стану обладать им.
Я задыхалась, жадно глотала ртом воздух, чувствуя, как секс превратился в самую жизненно необходимую связь.
Пенн зарылся лицом в простыни, его спина внезапно выпрямилась, член запульсировал у меня внутри.
Я замерла, не зная, что делать.
Я совершенно точно знала, что хочу сделать.
Мои пальцы стали нежными и ласково пробежали по его спине. Как только я коснулась его покрытой испариной кожи, он яростно вскинул голову и оскалился.
— Не надо. Я просто…, — на его челюсти заходили желваки. — Я чертовски близок.
— Не останавливайся.
Лицо Пенна исказилось от мучительного желания.
— Я не собираюсь заканчивать. Я еще тобой не насытился.
У меня вспыхнули щеки, даже когда в животе разлилась радость.
— О.
Пенн наклонился и поцеловал меня, не скрывая своей похоти и желания кончить. Он не открывал глаз, и потому мне было сложно его понять или попытаться угадать, был ли этот физический акт для него чем-то большим, чем просто взаимная разрядка.
Я не могла его постичь, а мне отчаянно нужно было это сделать, если я собиралась как-то пережить то, что он со мной сделал.
Потому что он что-то со мной сделал.
Он разбудил меня, и я уже никогда не стану прежней.
— Черт, ты слишком невероятная.
С диким рыком Пенн отстранился и, выйдя из меня, оставил во мне пустоту. Скользнув по моему телу, он слез с кровати и с глухим стуком опустился на колени.
Не успела я спросить, что случилось, как он положил ладони на внутреннюю поверхность моих бедер и раздвинул мне ноги. Его губы — те же, что целовали меня, — коснулись моей промежности, его язык запульсировал у меня внутри.
Я отняла голову от кровати, в шоке вцепившись в простыни.
— О, мой Бог.
Пенн легонько сжал зубами
— Тебе больно, а мне нужно жестко тебя трахнуть. Сомневаюсь, что ты от этого кончишь, так что… ты получишь свой оргазм сейчас.
За простыни невозможно было удержаться. Поэтому я схватилась за его волосы.
Пенн выругался какими-то очень грубыми и непристойными словами. От его голоса у меня в животе запорхали бабочки. Его язык снова ворвался в меня. После глубокого проникновения его члена, этого было недостаточно, и я напряглась в ожидании большего.
Но затем к языку присоединились его пальцы. Они скользнули под его языком и проникли в меня, с ловкостью подталкивая к оргазму, в котором я купалась с тех пор, как Пенн обрек мою душу на вечные муки.
Так же, как и у меня в кабинете, он не шутил.
Он хотел, чтобы я кончила.
И я кончила.
Я попыталась сомкнуть ноги, но Пенн положил ладони мне на бедра, распаляя во мне жар и возбуждение. Схватив меня за запястья и не отрываясь от моего живота, он еще активнее заработал языком.
Оргазм был цвета темной радуги — он переливался всеми оттенками черного, серого, красного и оранжевого. Я чувствовала, как он приближается. Видела, как закружился в пёстром водовороте. И когда он проник в мои кости и связки, чтобы затем сконцентрироваться в моем лоне, то засверкал, словно какая-то магическая злая сила.
Язык Пенна, будто волшебная палочка, управлял этой магией, разжигая ее и заставляя взрываться разрушительными волнами.
— О, Боже. О, Боже. О, Боже, — я воспарила над кроватью, над ним, над всем миром.
Я ослепла, оглохла, онемела.
Я тонула в каждом гребне.
Не дав мне опомниться, Пенн поднялся по моему телу, закинул мою ногу себе на бедро и снова в меня вошел.
— Да! — это был крик. Я забыла о стыде и приличиях. А потому закричала снова, когда он начал жестоко, быстро и глубоко в меня вколачиваться. — Да! О Боже, да!
Боли…больше не было.
Удовольствие… лилось через край.
Густая, горячая, желанная и несомненно первобытная потребность чувствовать его целиком и полностью, глубже, глубже, сильнее, сильнее.
Язык Пенна скользнул по моей шее, зубы накрыли мою артерию, словно волк свою самку.
Я поцеловала его в плечо, наслаждаясь потом и грубостью наших обнаженных тел.
Обхватив Пенна руками, я нещадно впилась ногтями ему в спину.
— Сильнее, — приказал он, прикусив мне кожу.
Его голос растопил остатки моего оргазма разжигая его, раздувая, превращая угли в пламя. Когда Пенн задвигался быстрее, боль превратилась в сладостную тягу.
— Черт, возьми это. Возьми, мать твою, — он навис надо мной, зарылся пальцами мне в волосы, удерживая мою голову так, чтобы я смотрела прямо ему в лицо.