Венец судьбы
Шрифт:
Лара шумно дышала, она обхватила его ногами, скрестив за его спиной лодыжки. Она закрыла глаза и наслаждалась всеми нюансами ощущений, что переполняли ее с каждым новым толчком, в то время как он проникал все глубже в ее сладостную плоть.
— Я обожаю тебя, милорд, — шептала она ему. — О да! Прекрасно! Не останавливайся, умоляю тебя, любовь моя, Калиг!
Он довел ее до вершины блаженства и, покинув ее лоно, снова заключил в объятия, лаская и целуя. Он так любил ее округлые груди, что казалось, припав к ним губами, мог не отрываться вечно. Контуры, изгибы ее тела были знакомыми, родными, но он не уставал восхищаться ими и всегда был счастлив вновь прикоснуться к этим совершенным линиям. Ее нежная кожа неизменно пробуждала в нем пылкое желание.
Лара отвечала его страсти — ее ладони, не зная покоя,
— Ты хочешь окончательно лишить меня жизни, моя милая ведьма? Ах, как же я люблю тебя!
Их губы снова встретились, и поцелуй становился все более пылким и захватывающим, пока она едва не лишилась чувств, отдавшись блаженству прикосновений его рук и губ. Затем он снова заполнил ее лоно, и Лара закричала от восторга, когда они одновременно достигли пика наслаждения, а их вожделение и страсть словно взорвались бурным потоком сладостного удовольствия и удовлетворения, оставив им лишь ощущение изнеможения и пресыщения телами друг друга. На какое-то время они погрузились в приятную дремоту, лежа рядом на теплом песке, но очень скоро пробудились от нее и почувствовали, что голодны.
Войдя в свой шатер, они снова оказались одетыми в мягкие шелковые и шерстяные одежды — ночи в пустыне холодные. На невысоком столике их ожидал ужин, состоявший из жареного ягненка, риса с мятой, свежего теплого хлеба с маслом и свежих фруктов. Полулежа среди множества подушек, Калиг и Лара кормили друг друга, пили сладкое абрикосовое вино и тихонько разговаривали.
Отчего вот так не может быть всегда, думала Лара. Почему она не вернулась в Шуннар раньше, когда еще могло казаться, будто такие дни продлятся вечно? Теперь они снова должны были сражаться со злом. И в этот раз противостояние обещало быть коварным и хладнокровным. Лара точно знала, что собирался сделать ее темный сын. Он планировал завоевать Хетар, войдя в доверие его народа, проникнув хитрыми путями в его общество. В отличие от смертных он не был ограничен временем. Она вдруг поняла, что испытывает к Колгриму странную смесь зависти, гнева и восхищения. Но что же будет с Терой?
— О чем ты думаешь? — спросил Калиг.
— Если ты окажешься прав в том, что мы сможем лишь задержать Колгрима в его действиях, — начала Лара, — то, когда этот брак все-таки совершится, что станет с Терой и ее народом? Что случится с кланами Нового Дальноземья, милорд? Что будет с ними?
— Колгриму не хватит военной мощи для войны, так же как и Хетару. Все, что осталось от гильдии солдат, используется в наши дни для охраны караванов торговцев Таубила или повозок и паланкинов богачей. Ряды солдат опустели, так как теперь есть более приемлемые способы заработать на жизнь. Жизнь солдат никогда не была простой. Что же до Доблестных Рыцарей, все они состарились, а найти и взрастить новых потенциальных героев не представлялось возможным, так как турниры не проводились уже несколько десятков лет. То, что когда-то было обученной и натренированной военной силой, — сейчас лишь немногочисленные стареющие солдаты, способные только маршировать на параде. Они получают пенсию от своего правительства и вполне этим довольны. Если бы Хетар в свое время усвоил урок Иерарха: народ должен быть сыт, одет, иметь крышу над головой и определенную долю зрелищ! Если у людей нет жалоб и претензий, не будет у них и желания восставать против власти, — мудро подытожил Калиг. — В конце концов, это еще и дешевле обходится самим властям предержащим. Они могут продолжать извлекать для себя всевозможные выгоды, не слыша никаких протестов и осуждений. Теперь же их жадность стала распространяться и на народы Нового Дальноземья и Теры. Новое Дальноземье было обречено с того самого момента, когда торговцы Таубила обнаружили море Обскура и пересекли его, чтобы узнать, что же за ним. Гномы, покровители руд и драгоценных камней, приносят свои товары прямо в доки, которые Филан отстроил на море для торговли с Хетаром. Теперь они соперничают с теранскими ремесленниками в борьбе за торговлю в Хетаре. Гномы могут продавать свои изделия дешевле, так как они не
— Я не знала этого, — сказала Лара. — Я старалась держаться подальше от всего этого, так как в семье стали относиться ко мне с подозрением и неприязнью. За исключением прогулок с Даграсом, большую часть времени я проводила в собственных покоях, в садах. Если бы только доминус пришел ко мне, я смогла бы подсказать, как Тере избежать такого большого урона, — вздохнула она. — Ах, Калиг! Как я подвела их! — Глаза ее наполнились слезами.
— Нет, — сказал он, стирая крошечные слезинки с ее щек. — Они сами прогнали тебя, но, даже если бы не сделали этого, вряд ли они стали бы прислушиваться к тебе. Ты ведь помнишь, как упрямы теране в своем мнении, что женщины недостаточно умны и мудры, чтобы давать советы. Кроме того, учитывая малочисленность их населения и отсутствие волевого главы государства, они тоже были обречены.
— Как же все это могло зайти так далеко?! — Лара была почти в отчаянии.
— Таковы смертные, любовь моя, — напомнил Калиг.
— Но и во мне есть кровь смертных.
— Не слишком много, — сказал Калиг. — Но даже если бы ты была смертной, я все равно любил бы тебя, — галантно добавил он.
Она кротко поцеловала его и улыбнулась, но тотчас снова стала серьезной.
— Что станет делать Колгрим, когда обнаружит исчезновение Ниуры?
— Полагаю, его первым порывом будет приступ неудержимого гнева. Потом он поймет, что мы раскрыли его намерения и планы, — сказал Калиг. — А вот дальше все станет гораздо увлекательнее. Кронан сказал, что в нашем распоряжении год, но не больше. А может, нет и года. Но мы непременно должны успеть вывезти всех представителей магического мира в Бельмаир. Поговори с королем Диллоном.
Лара кивнула.
— У меня четверо сыновей, — начала она. — Один был обычным человеком, но оставался дорог моему сердцу. Один на стороне добра, и двое на стороне зла. Есть еще Марцина, которой только предстоит все решить. Если она не сможет сдержать своего любопытства относительно Колгрима, то я очень боюсь за ее дальнейшую судьбу.
— У Марцины своя судьба, и она должна следовать ей, — сказал Калиг. — И пока Колгрим интересен ей, она будет соблюдать осторожность, так как знает, что он очень опасен.
Марцина действительно сгорала от любопытства, когда речь шла о ее брате, о существовании которого она так неожиданно узнала. Она сидела дома, в маленьком зале, и всматривалась в зеленую малахитовую отражающую чашу.
— Яви мне Колгрима, — приказала она. Вода в чаше стала мутной и темной, затем вдруг очистилась, и Марцина увидела его. Он показался ей необыкновенно красивым, но испытывала она и чувство опасности, которое исходило от него. Силы его были могущественны и приобретали все большую мощь. — Хочу услышать, что он говорит, но волшебство пусть от него меня таит, — тихо произнесла Марцина заклинание.
— Она все знает! — вскричал Колгрим. — Только моя дорогая матушка-фея способна на такое, она одна могла осмелиться, Альфриг! Как, именем всех демонов, живущих и умерших, как она могла узнать?!
— Вы совершенно правы, мой господин, — спокойным уравновешенным голосом ответил Альфриг. — Однако не столь важно, как она узнала о ваших планах. По-настоящему важно найти госпожу Ниуру, прежде чем вас охватит лихорадка сезона размножения.
— Она наверняка в Шуннаре, — медленно проговорил Колгрим. — И это единственное место, куда я не могу проникнуть. Так что мне необходимо найти мою матушку. Вот только как?
— Это просто, мой господин. Вам нужно привлечь ее внимание, завладев чем-то, что чрезвычайно дорого ей, — сказал престарелый канцлер.
Колгрим недоверчиво ухмыльнулся.
— Что? — сказал он. — В Тере давно уже потеряли к ней интерес и всякое уважение, и не только в Тере, но и повсюду. Она вселяет в людей страх, и они предпочитают делать вид, что ее вовсе не существует. Все ее дети уже умерли, за исключением короля Бельмаира. Так как он наполовину принц-тень, я не имею права касаться его, если только принцы-тени сами не вызовут мой гнев. Даже Ниура не стоит таких крайних мер, Альфриг. Нам просто придется отыскать ее.