Венец творения
Шрифт:
Она знала, что не дотерпит до дома. До Мухиной дачи. Поэтому, успокоившись и ощутив внезапно приступ голода, отыскала хороший ресторан, сделала заказ и скрылась в туалете.
Там, закрывшись в кабинке, она произвела все нехитрые манипуляции. Время тянулось неимоверно долго, но Женя дала себе слово, что не будет таращиться на полоску, наблюдая за тем, сколько линий какого цвета появляется на ней.
Завибрировал телефон, это был Артем.
— Женюсик, просто хотел узнать, все ли в порядке… — произнес он.
Евгения заверила мужа, что все именно так. Они немного
Она знала, почему не желала втягивать в эту историю Артема. И дело не в том, что он мог элементарно поднять ее на смех, не поверив во все эти жуткие истории. И был бы разъярен тем, что она ничего не сказала ему о странном обитателе подвала, которого давно увидела. И что в течение стольких недель просто молчала.
Женя опасалась, что он примет единственно верное в такой ситуации решение — съехать с Мухиной дачи. Причем немедленно. А этого, несмотря на кошмар, который, как она чувствовала, постепенно затягивал ее, допустить было нельзя.
Нет, она не собиралась уезжать из своего дома — с Мухиной дачи! Это был ее дом, и никто — ни сатанисты, ни даже их хозяин — не вынудит ее сделать это! На войне, как говорится, как на войне! И свой дом она будет защищать до последнего.
Поэтому, завершив разговор с мужем, Женя вздохнула и посмотрела на часы. Итак, результат давно уже высветился на полоске экспресс-теста. А что, если сейчас станет ясно, что она беременна? Что тогда? Но ведь беременной она могла быть только от Артема, а не от хозяина. Или…
Женя посмотрела на полоску — и с облегчением вздохнула. Нет, не беременна! Она быстро сделала второй тест, и тот подтвердил результат первого. Все в порядке!
Евгения вышла из туалета, уселась за стол — как раз подали грибной суп. Она с большим аппетитом съела его, чувствуя, что напряжение в одно мгновение спало.
Итак, она не беременна. Многие так мечтают стать матерью, а она страстно желала, чтобы этого не произошло. Во всяком случае, сейчас. Артем — в этом она не сомневалась — был в любой момент готов принять весть о том, что станет отцом. Но ведь не ему вынашивать ребенка девять месяцев в собственном чреве, не ему, мучась, рожать, не ему кормить грудью и не ему вставать ночью, чтобы менять пеленки… Впрочем, менять пеленки может и он тоже, а вот все остальное, до этого… Это исключительно ее прерогатива!
Разделавшись с запеченной форелью и с тирамису в качестве десерта, Женя составила план.
Итак, надо было отделять сказки от реальных событий. А то, что, по крайней мере, одно ритуальное убийство имело место, являлось незыблемым фактом. Убийство, якобы совершенное несчастной глупой блондинкой Кристиной, женой Толяна.
И если кто и мог поведать о том, что случилось в ту ночь, то только она! Однако Кристина содержалась в следственном изоляторе, ей грозил судебный процесс и долгий, очень долгий тюремный срок.
Жене было ясно: она должна во что бы то ни стало переговорить с женщиной. И узнать от нее все подробности. Подробности, которые, не исключено, будут важны для нее самой!
На Мухину дачу она вернулась в отличном настроении, по дороге заметив, что погода начала портиться. Когда она поставила автомобиль в конюшню, временно переоборудованную под гараж, то выл ветер, гнулись верхушки сосен и со свинцового неба срывались первые капли дождя.
Едва она поднялась по ступенькам и оказалась в холле, как внезапно пошел град, сменившийся сильнейшим ливнем. Артем появился в самый его разгар — насквозь промокший за те несколько секунд, что бежал от конюшни до крыльца.
А ливень перешел тем временем в подлинную бурю. На черном небе сверкали молнии, сопровождаемые аккомпанементом грозовых раскатов. Женя тотчас велела мужу снять с себя все и протянула халат. А затем провела его в теплую кухню, где вручила бокал с горячим травяным чаем.
Странная обстановка магнетически действовала на них обоих. Так и не допив своего чая, Артем притянул к себе Женю. Она же чувствовала, что дрожит — но не от страха, а от желания.
Любовью они занялись прямо там, в кухне. Причем, когда после очередного, наиболее сильного разряда молнии вдруг вырубился свет, это их только раззадорило. Буря отступила на второй план, а потом и полностью исчезла. Мухина дача скрипела и дышала, словно была живым существом, но это не занимало ни Женю, ни Артема. Они были сосредоточены друг на друге — и на той волне страсти, которая, подобно невидимой сети, опутала их с головы до ног.
В ту ночь они любили друг друга три раза. Буря утихла только под утро. Настала суббота — Артему требовалось в офис, и он, нежно поцеловав жену, отбыл в Москву. Евгения же нежилась в постели, вспоминая минуты страсти прошедшего вечера.
В гости к ней наведалась директриса Убей-Волк, притащившая корзинку с вареньем и собственного приготовления печеньем (и то и другое постоянно поглощал Артем, за что Женя была ему крайне признательна) и сообщившая Жене, что молнии поразили две сосны во время ночной бури. Они вышли в мокрый, дышавший прохладой сад, чтобы осмотреть повреждения.
— Знатная была буря! — заявила Калерия Ильинична, указывая на словно срезанные верхушки сосен. — Давно здесь такой не было!
Поддавшись внезапному импульсу, Женя спросила:
— А правда, что во время каждого цикла случается такая вот буря?
Директриса вздохнула и ответила:
— Судачат, что такое бывает во время рождения ребенка сатаны и происходит это весной, кажется, в так называемую Вальпургиеву ночь, то есть тридцатого апреля. А кто-то упоминал, что и во время зачатия ребенка сатаны тоже…
Женю передернуло, а Калерия Ильинична затараторила:
— Ах, извините, Женечка, сморозила глупость! Но вы сами понимаете, что все это байки, не более того!
Чтобы не педалировать скользкую тему, Женя быстро спросила, знакома ли Калерия Ильинична с профессором Нехороших из Москвы. Директриса осклабилась и произнесла:
— Хм, наш Филипп Филиппович уже на вас вышел? Он человек информированный, только все сведения он по большей части сам сочиняет! И, увы и ах, он уже давно страдает манией преследования и прочими психическими заболеваниями. Он очень опасен!