Венец Венеры
Шрифт:
– Легат, ты чего, какие девки!
– Тихо, Ник, легат потерял немного много крови, - усмехнулся Стефан, и посмотрел в глаза командира абсолютно серьезными глазами. Тон его голоса стал холодноватым и «медицинским», чистым, ясным как спирт.
– Как рука?
– Рука, - всполошился Лешка и поднес правую руку к лицу, чтобы рассмотреть ближе. Сразу увидел - нет страшной вещи, нет этой мрази, подлой змеюки на его руке. Он посмотрел на ребят - два сволочи, нет чтобы вина дать, спирт мог бы Степашка предложить, чего-то ему нехорошо. Но Зубриков знал меру в цирке, и просто отдал приказ.
– Ник, принимай командование. Стефан, я в отвал.
– Понял, - сразу отошел от командира Николас и принялся что-то указывать друзьям, которые уже занимались и трофейкой и зачисткой помещения от крыс и хомяков лишних. Потому что хомячить могли теперь в соборе только атланты. И никаких конкурентов в деле похищения чужого добра им не надо было, и вообще - не похищение, а честный захват, «захвачение в результате приключения» - вот славные определения для дела, которое будет приятно вспомнить как-нибудь потом, будет что рассказать на Атлантиде.
– Может спирту, - предложил, чуть наклонив голову Стефан.
– Незачем переводить продукт, не цепляет ни капли, ты же знаешь, - отрицательно покачал головой Лешка.
– Хорошо, руку давай, без гипса обойдемся, незачем переводить продукт, крепко лубком зафиксирую, у тебя точно перерезаны вены, можно и поспать, - начал распаковку рюкзака Стефан, чтобы оказать первую помощь командиру.
– Теперь можно и поспать, - чуть приподнял руку Лешка, чтобы врачику было удобней с ней возиться.
– А вы значит слепошарые, не видели ничего лишнего.
– Не знаю о чем ты, легат, - спокойно усмехнулся Степ, начав фиксацию пораненной руки командира.
– Значит, не нашего ума дело.
– Сволочь и скотина, - улыбнулся другу Лешка.
– Видел ты этих двоих. А может одну. Я по глазам твоим бесстыжим вижу, что ты видел. И Николашка видел.
– Ни фиги подобного, ни финика, ни маслинки, - отнекивался Степан.
– Ничего Ник не видел и никого. И никакую. А мне не положено - не мои проблемы, не мои видения.
– Ты гонишь, доктор!
– Нет, больной, я торможу, - улыбнулся изумленному легату парнишка.
– Ты сам-то их видел? Не тех, кто двое последними исчезли, а тех - которые над тобой шушукались.
И вот здесь Леша присел на измену - ничего себе заявочки. А он ни сном, ни духом, и профукал все главное - непорядок и скандал в благородном семействе, и дочка на сносях, а все соседи девственницей её считают.
– Ты меня не томи, и не дури, я потерял сознание, и рука меня подвела, - честно признался Зубриков.
– Что за «двое» надо мной шушукались?
– Нет, Альоша, не впутывай меня, это твои серьезные дела. Только твои. Я с Ринатом Галимардановичем много чего видел. Понимаю многое. И знаю многое, - улыбнулся Зубрикову друг и ученик.
– Одна из них что-то с твоей руки, с запястья сняла, ткань, ленту, вот и раскручивай сам это дело, раз сам себе накрутил такого.
– «Альоша», - передразнил его легат.
– Болван никчемный, неужели трудно сказать «А-лё-ша»? Отчество Рината вон выговариваешь.
– Получишь по башке с мое, и не такое выговоришь, - рассмеялся Стефан.
– Николашку позови, я понял важное, будем думать серьезно, думать будете, пока я отрублюсь.
– Николас, к командиру, - громко приказал доктор.
Ник сразу оставил работу и подошел быстрым скользящим шагом ловкого кота.
А Лешка собирался с мыслями, которые вдруг стали ясными и прозрачными. И он не в лучшем свете предстал перед своим требовательным взглядом. Он понял, что нечего ему в Венеции делать. Вот нафига ему лично миланская кампания? Карманьола все сделает грамотно - будет вытягивать деньги и никаких резких телодвижений.
Торчать прорабом при постройке Ла Скалы - глупо и неинтересно.
Войнушка вообще была ни о чем: ни опыта, ни прикола, никаких бонусов. И смутно теперь он понимал - всё много важней и страшней, даже ужасней с этой Землей.
Глава 15 Ой, что будет... Алексей Зубриков
И Леша отчетливо и ясно понял, что он дурак - ему линять надо, а как? Чего он достиг? Да - закрепился в Венеции, с неплохими перспективами для существования. Основал касту фаворитов Смерти - это интересно, это потешно. Втемяшил в головы либрадоро идею постройки гранд-театра - это здорово! Вот театр это сплошные расходы, это миллионы дукатов в год расходов из казны Венеции - а прибыли несущественные, прибыли скорее прибудут в плане удовлетворения тщеславия, но не в материальном плане, хотя ремесленники хорошо поднимутся, им полезно участвовать в больших проектах. Вообще, идея основания и финансирования развлекательного центра настолько дебильна, что купиться на неё могли только те, кто уже многие года не менее дебильно спускают деньги на финансирование своих куртизанок!
Другое дело, что Леша честно признал: ему категорично нельзя затевать долгоиграющие проекты, если он в любой момент намеревается сделать ноги. В Париже было хорошо: Катенька Валуа его быстро раскусила, и с другими он разыграл карту агента Атлантиды. А в Венеции так было нельзя - слишком сильна, чтобы пойти на контакт с атлантом, а агента атлантов Совет бы просто удавил в темнице.
Он влип! И ему срочно надо было придумать, как прикрыть свое исчезновение из Светлейшей. Допустим, на роль первожреца касты он Моро сподвигнет - там можно было парня убедить поработать - статус, внимание знакомых, не влияние, нет - просто уважение, которое дорого стоит в их кругу.
Но как убедить либрадоро в том, что Алю Пачино срочно требуется уплыть на пару месяцев в... куда-нибудь! Только бы подальше от Венеции. Вопрос. И Лешка сразу принялся искать ответ, привычным командирским способом, озадачил подчиненных:
– Дела такие, братцы, - начал тему Лешка.
– Накосорезил я конкретно.
На сразу сделавшиеся серьезными, но ничуть не встревоженными лица ординарцев, он продолжил пояснять свое видение проблемы:
– Нам категорично нельзя затевать долгоиграющие проекты. Мы в любой момент должны быть готовы сделать ноги. И не потому, что мы болваны прокололись. Атлантида превыше всего. В любой момент мы должны быть готовы прибыть и служить. А в Венеции я влип, я не могу отчалить без вопросов и проблем, не потеряв лица. Катенька Валуа про меня всё знала сразу - я атлант, точнее при атлантах, и могу оставить её в любой момент. Она меня славно поимела. И остальные вершки и корешки в Париже знали свое и мое место - там все чисто вышло, хоть и быстро.