Венец. Эпизод третий
Шрифт:
— По адресу, — повторил я, дыша так, будто стометровку пробежал с максимальным ускорением. Не то чтобы запыхался, просто откат пришел, понял мозг, как близко от живота был нож, вот и выбросил в кровь кучу боевых гормонов.
Филиппов стоял, не в силах произнести ни слова. На его глазах едва начавшийся опрос потенциального свидетеля закончился короткой дракой и появлением подозреваемого, а он даже пары слов сказать не успел.
— У тебя наручники есть? — спросил я.
— Нет.
Я и не рассчитывал на положительный ответ. Следователи
Впрочем, керченский коллега мог быть исключением из правил, потому я и спросил его про наручники. Облом, а ведь задержанный не выглядел мирным парнем. Скорее всего, когда боль от удара отступит, а дыхание вернется, он снова попытается напасть. Значит, нужно его чем-то связать. Занавеска на окне вполне для этого подходила.
— По протоколу мы должны вызвать наряд и оформить задержание, — выдал вдруг Алексей, наблюдающий, как я срываю штору и, морщась от пыли, рву ее на широкие полосы.
— «При невозможности предпринять необходимые меры для доставки подозреваемого в любой стационарный пункт полиции», — процитировал я ему выдержку из уложения об оперативно-розыскной деятельности. — Сами, короче, доставим. Но сперва поговорим. Работал «по горячему»?
Так назывался метод допроса, в котором подозреваемого начинали колоть сразу, как взяли. Тот еще не успевал правдоподобной лжи придумать, обычно был нервозен и предрасположен к необдуманным поступкам или репликам.
— Нет, — отозвался Алексей.
— Будем учиться. У меня у самого опыт небольшой.
Я и в самом деле был сторонником кабинетных допросов. Когда преступник аккуратно пристегнут к столу наручниками, а за дверью дежурит наряд полицейских. А тут — никаких ведь условий! В комнате Мохова не было даже мебели, к которой его бы можно было привязать. Пришлось просто зафиксировать руки и ноги и начать допрос, едва только в глазах задержанного появился разум.
— Ты ее знаешь, верно? — начал я с вопросов о Панфиловой, а не с нападения на себя.
— Нахер пошел!
— Ты же в курсе, что она мертва, дурилка? Утопили ее. А у меня только что появился нормальный кандидат на роль ее убийцы. Тебя с ней видели незадолго до смерти.
— Я ее не топил!
— Так не знаешь или не топил?
Пауза. По глазам было видно, что Мохов пытается лихорадочно обсчитать ситуацию, но времени на то, чтобы выдать сколько-нибудь приемлемую версию я ему не дал. У него наверняка был опыт общения с полицией, но раньше-то убийство на него не вешали. Точнее, убийства.
— Вообще-то у меня серия из восьми убитых женщин, — добил я его следующей фразой. — За что ты их так, Витя?
— Свои висяки на меня хочешь сбросить, мусор? — оскалился задержанный. — Только нету у тебя ничего на меня! Чистый я, понял?
К счастью, Филиппов в допрос не вмешивался. Опыта у него — я уже в этом успел убедиться — не было, но зато чуйка следацкая была развита очень хорошо.
Бить я его не собирался. Почему-то бытует мнение, что полицейские именно так и работают на допросах — привяжут человека к стулу и лупят почем зря. За других не скажу, сам я не сторонник применения силы. Порой, конечно, можно и нужно стукнуть злодея, а где-то достаточно верной интонации в произнесенной фразе. Талант следователя как раз и заключается в том, чтобы подобрать к преступнику нужный инструмент.
Мохова бить было бесполезно, это я сразу понял. Его жизнь с рождения дубасила так, что я никаких новых горизонтов ему не открою. А вот на чем можно было попробовать сыграть, так это на надежде. Эта дамочка, как известно, часто ходит рядом со страхом неизбежности.
— Ты, ошибка контрацепции, на полицейского с ножом напал, — продолжил я давить, нехорошо усмехаясь. — Как раз в тот момент, когда он, то есть я, пришел с тебя свидетельские показания снимать. Думаешь, после такого присяжные будут долго думать перед тем, как отправить тебя на пожизненное?
— Не по понятиям ты, черт, работаешь! — продолжал держаться Мохов. — Чужое вешать не по понятиям.
— А ты меня поучи работать, давай! Ты мне живой, в принципе, не нужен. Я тебя, клоуна, до участка не довезу. Я же не местный, даже не полицейский. Я из Секции, дурилка. Выпотрошу здесь магией, да и вся недолга! Как тебе такой расклад, Витя?
Я бил в одну точку и, кажется, в этом прочном фасаде появились трещины. Мохов начал верить, что перед ним отмороженный следак из Екатеринодара, который очень хочет быстро закрыть дело и свалить домой. Этому нехорошему человеку не нужен настоящий убийца, его вполне устроит удобный подозреваемый. Ну а если он еще и погибнет при попытке к бегству…
На этот раз пауза продлилась дольше. Я не мешал задержанному размышлять о своем будущем, тем более, сказанного мной уже было достаточно, чтобы оно представлялось ему максимально безрадостным. Про Секцию он мне поверил сразу, не пришлось даже документы показывать. Видать, знал уже местный криминал, кто в город пожаловал. Не иначе, сквозняки в керченской управе.
— Адвоката, — наконец произнес Мохов. Твердо, как ему наверняка казалось.
— Какой тебе адвокат, болезный? — удивленно сморщился я. — На тебе восемь трупов, тебе священник нужен, а не адвокат! Максимум, о котором ты можешь сейчас просить — выслушать твою версию и сэкономить мне артефакт на дознании, чтобы с тебя, идиота, хоть какой-то прибыток вышел.
— Да какие трупы, начальник! — завопил сломавшийся-таки преступник. — Я в жизни никого не убивал. Я честный вор!
— Можно подумать, я никогда раньше «честных воров» на мокрухе не брал, ага!