Венецианская маска. Книга 2
Шрифт:
— Вот мы и приехали, — оповестила сестра Джаккомина гондольера, когда они причалили к ступенькам у входа в Оспедале. — Я потом сообщу сестре Сильвии, что ты виделась с Эленой. Сейчас пока этого делать не надо — она сразу же примется допрашивать тебя, а тебе сейчас не до этого, я вижу.
Бьянка несказанно обрадовалась возможности отправиться прямиком в свою комнату, никого не оповещая ни о своем прибытии, ни о том, что общалась с Эленой. У нее было достаточно своих личных проблем, внезапно вставших перед ней. Прежде всего она должна была обдумать то новое качество, в котором она пребывала теперь, после возвращения из палаццо Челано. Когда Филиппо обладал ею, когда ласкал ее, целовал, обнимал, он клялся ей, что теперь вопрос о женитьбе решен, и оставалось лишь ждать, когда это станет возможным. Когда он упомянул
Вечером того же дня, перед тем как отправиться в казино, Филиппо пребывал в наилучшем настроении. Минерва просто превзошла себя в этой маленькой сценке. Набеленное лицо и это шипенье и кашель, кашель-то какой — все это представляло собой маленький шедевр перевоплощения. Чего он действительно не ожидал, так это того, что Бьянка с такой легкостью отдастся ему, видимо, причиной всему шок, который пережила девочка при виде чудовища, роль которого так мастерски сыграла эта жуткая баба. Да, девочка эта заставила его пережить не испытанный им доселе взрыв желания и страсти. Какое великолепное тело! Какие волосы! Все! С этого дня никакой больше еды для Элены — только вода. Она уже была подготовлена к тому, чтобы отбыть к праотцам, и Филиппо считал себя даже в какой-то степени ее благодетелем, поскольку уготованная им смерть не доставила ей особо тяжких страданий, как полагал он. Когда он держал в объятиях Бьянку, она так напомнила ему Элену, ту Элену, которая была в невестах, только там он столкнулся лишь с ненавистью и сопротивлением, а здесь была любовь, ласка, доверие. Если бы ему удалось каким-нибудь образом пристроить Бьянку жить здесь во дворце еще до того, как состоится свадьба! Он размышлял, не согласится ли руководство Оспедале поселить ее здесь под присмотром монахини, чтобы работа над завершением каталога шла быстрее. Может быть, и монахиня согласится побыть какое-то время вне стен Оспедале? Если возникнут какие-то препятствия, то щедрая дотация явно не позволит директорату возразить. Надо бы разузнать у этой сестры Джаккомины, как она настроена относительно всего этого, когда она появится здесь. В конце концов, каждый человек имеет свою цену, и он не сомневался, что если монахине пообещать в качестве награды за хорошую работу второй том этого собрания сочинений, а первый-то у нее уже имеется, то она никак не устоит перед его предложением.
Филиппо не насвистывал с тех самых пор, как был мальчишкой, но, выходя из своей спальни, он невольно затянул какую-то веселую мелодию. Это все Бьянка, эта она заставила его почувствовать себя снова молодым. Но когда один из слуг искоса взглянул на него, Филиппо, спохватившись, вспомнил, что не пристало несчастному супругу, любимая жена которого лежит при смерти в своей спальне, столь демонстрировать свое прекрасное расположение духа. Придав своему лицу соответствующее случаю озабоченно-серьезное выражение, он с достоинством вышел из дворца.
Когда Бьянка вместе с монахинями зашла к ней в гости, Мариэтта сразу же ощутила враждебность, исходившую от ее крестницы. Девушка явно не собиралась забывать то, что произошло между ними в их последнюю встречу. Это бросилось в глаза уже тогда, когда Бьянка демонстративно отвернулась и уставилась в окно, а все новости рассказывала за нее сестра Джаккомина.
— Наша Бьянка виделась с Эленой! После всех этих недель ей, наконец, разрешили это свидание!
Мариэтта быстро повернулась к Бьянке.
— Как она?
— Эта депрессия разрушила ее вконец. Все именно так, как и говорили. Она действительно очень больна, — спокойно ответила Бьянка.
— Элена разговаривала с тобой?
Бьянка кивнула.
— Очень мало. Лишь попросила, чтобы ее оставили одну. И по ее лицу, да и по голосу я поняла, что
— Как долго ты пробыла у нее?
Явно растерянная Бьянка повела плечами.
— Столько вопросов! Не знаю я, сколько. Не помню точно. Там в спальне портьеры задернуты, поэтому довольно темно. Если бы и захотела, не разглядела бы циферблат на часах.
Сестра Джаккомина блаженно улыбнулась.
— Я могу тебе это сказать. По часам, которые стоят в библиотеке, прошло что-то около часа.
— Около часа? — повторила Мариэтта, с изумлением глядя на Бьянку. — И ты оставалась там все это время, хотя, как ты говоришь, Элена не желала твоего присутствия?
— Она не сразу мне сказала об этом, — ответила Бьянка, и в ее голосе почувствовались нотки вызова. — Я спела ей ту песенку про Коломбину.
— Правильно сделала, и как она реагировала на это?
— А никак. Мне кажется, она вообще ничего не помнит. Во всяком случае, мне так и не удалось ее расшевелить. Я же говорю тебе, что она действительно больна, и серьезно. А что ты еще ожидала?
— Бьянка, я могу понять, как ты взволнована этим, — ласково обратилась к ней Мариэтта, — но вот что я еще хотела бы спросить у тебя, и, пожалуйста, подумай хорошо, прежде чем отвечать на этот вопрос. Ты не почувствовала, что ты была с той Эленой, которую мы все знали и помним и которая была нашей близкой подругой?
— А к чему мне об этом думать? — не колеблясь, ответила Бьянка. — Ее уже нет с нами — той прежней Элены, она удалилась от нас в свой собственный мир, и эта нынешняя Элена и выглядит, и говорит по-другому.
— Ну что же, спасибо тебе, что ты проявила терпение ко мне. Ты рассказала мне все, что мне хоте :лось узнать.
То, что Мариэтта не собиралась больше докучать Бьянке своими расспросами, чуть успокоило девушку, и пока все трое оставались у Мариэтты, общение их выглядело почти как обычно. Когда Мариэтта заговорила о тех чудесных масках, которые делали для карнавала, Бьянка попросила показать ей их. Сестра Джаккомина отправилась вместе с ней в мастерскую, и это дало возможность Мариэтте задать несколько вопросов и сестре Сильвии, когда они оказались один на один.
— Я сейчас дам вам перо и бумагу. Вы бы не могли нарисовать для меня план расположения спальни Элены во дворце, вам ведь не раз приходилось читать молитвы у ее дверей?
Монахиня очень серьезным взглядом посмотрела на Мариэтту.
— Хорошо. Я готова помочь всем, чем угодно, лишь бы это облегчило болезнь бедной Элены.
После того как монахиня закончила рисовать план, Мариэтта внимательно рассмотрела его. Значит, ей придется пройти через зал в гостиную, потом оттуда еще в одну, которая, в свою очередь, выходила в библиотеку. Оттуда следовало направиться уже через другую дверь на лестницу и по ней пройти в коридор. Вторая дверь по правую сторону как раз и была дверью в апартаменты Элены. Сложив листок, где был нарисован план, Мариэтта спрятала его в ящик стола.
— Благодарю вас, — искренне сказала она.
И снова монахиня посмотрела на нее долгим взглядом.
— Я не знаю, что ты там замышляешь, Мариэтта, — проговорила она, — но прошу, умоляю Тебя подумать и о себе самой. Ведь у тебя дети. И они нуждаются в тебе.
— Я помню об этом.
И впервые за все время сестра Сильвия вдруг поцеловала Мариэтту в обе щеки.
— И пусть тебе в твоем замысле сопутствует Бог!
Мариэтта все же решилась на эту вылазку в палаццо Челано, чтобы обнаружить точное местонахождение Элены. У нее имелся план, предоставленный ей доброй рукой сестры Сильвии, а для того, чтобы войти во дворец, она выдаст себя за доставщицу масок, заказанных Филиппо. Ей оставалось лишь одно — проникнув во дворец, собрать как можно больше сведений, могущих пролить хоть какой-то свет на то, где сейчас действительно прятали Элену. Мариэтта прекрасно понимала, что времени у нее будет очень мало для того, чтобы просто пойти и начать искать по всему дворцу — это было затеей бессмысленной с самого начала, поскольку Элена могла находиться на любом этаже. А чтобы хоть чуть-чуть ориентироваться в самом дворце, лишь один человек мог оказать ей содействие — это Лавиния Челано.