Венецианские страсти
Шрифт:
Так и не оглянулся... Покачав головой, Пётр покидал камеру следом за другом, остановив тюремщика от идеи запереть камеру вновь на ключ. Дверь осталась за ними всеми открытой, а Францеско, ничего пока не понимая, долго смотрел вслед...
Глава - Заключение
– А потом?
– остановившись записывать историю, которую составляла из воспоминаний вместе с супругом, Кэтрин взглянула на него.
Спокойный, с ласковым взглядом он сидел
– Я так быстро никогда не поправлялась от простуды, как тогда.
– Может быть беременность помогла, - подмигнул милый.
– Но допишем историю?
– Да, - улыбалась Кэтрин, медленно прохаживаясь вокруг и вспоминая.
– Мы тогда только собрались уезжать... В тот же день, как пришёл с вестями граф Пётр Аминов. Он сообщил нам о том, кто стрелял.
– Да, - потянув милую за руку, позвал сесть обратно к столу любимый и одарил её сладкие губы поцелуем.
– Барбадори тоже в считанные минуты примчался, приносил извинения и приглашения выдал на посещение всех его балов-маскарадов, какие будет устраивать в память о карнавалах Венеции. Ведь ему на то было дано разрешение от самого Наполеона! Кстати, дописать надо, что дерево свободы всё же поставили на площади в Венеции... В июне, да?
– Да, - стала записывать милая, а Алекс продолжал вспоминать:
– Золотая книга патрициев и знаки дожей были сожжены, увы, там же, на площади. Потом все веселились, отмечая конец власти аристократов, торжествуя свободу и равенство... Вино лилось рекой... Песни звучали отовсюду... Танцы вокруг дерева свободы... С тех пор, как французы вошли в мае в Венецию, этот город стал другим и прежним уже вряд ли станет. Наполеон всё же, как обещал, стал для Венеции Аттилой...
– Но приведёт ли это к добру?
– задумавшись, остановилась писать Кэтрин и тут же отогнала дурные мысли прочь.
– Вернёмся лучше к своей истории... Увы, остального нам не изменить, а участие в политике — далеко не для нас.
– Ты права, - снова одарил он её поцелуем, а Кэтрин улыбнулась:
– Следом за Барбадори приехал к нам тогда в гостиницу отпущенный на свободу его племянник. Францеско. Он тоже раскаивался, что подставлял тебя, раскаивался в случайном убийстве, - вспоминала она, а в глазах пробежала грусть.
– Сколько судеб поломал Филипп.
– И его сторонники, - поправил любимый.
– Алекс, родной, - насторожилась Кэтрин.
– А что, кстати, тебя спросил тогда Пётр? Он отвёл тебя в сторону, а я потом забыла спросить. Сейчас вдруг вспомнилось... Вы долго беседовали.
– О, можешь и это записать, - засмеялся Алекс, снова поглаживая и целуя в щёчки.
– Я ему кратко, как смог, рассказал о произошедшем между мной и Филиппом, с нами*. Потом говорили про Аргамаковых и я обещал, что пистолет, который получил в подарок, не буду использовать. Я и не собирался. Он мне дорог просто как память, сувенир.
– Как хорошо всё же, что вся эта история благополучно завершилась, а Пётр не стал предъявлять обвинения
– Он оказался настоящим человеком, - согласился Алекс.
– Потом, помнишь, написал нам, как генерал-губернатор боялся гнева короля, но после откровенной беседы с Ионой и Петром тот не собирался гневаться. Тоже всё понял.
– Вот, - кивала Кэтрин, снова повеселев.
– Ещё одно доказательство, что просто стоит быть откровенным, учтивым, постараться поставить себя на место иного хорошего человека и понять, почему произошло именно так.
– Да, здесь можно спорить, хороший или плохой, - прищурился Алекс игриво.
– Всегда ли хорошего человека можно разглядеть? Ведь заработанная репутация не всегда подтверждает суть. Но можно ошибиться и обвинить человека за глаза, не зная, каков он на самом деле. Люди часто судят с ходу, не задумываясь и не зная человека.
– Ах, трудно, - приготовилась закончить дописывать последние строки Кэтрин.
– О, простите, - вбежал в кабинет десятилетний мальчик.
Он резко остановился, а оглянувшиеся Кэтрин и Алекс расплылись в тёплых улыбках.
– Матушка, отец, я не помешал?
– улыбнулся он в ответ и указал на коридор.
– Мы играем с братьями, Густавом и Уильямом в прятки, я хотел здесь спрятаться.
– Мы скоро уйдём гулять в саду, тогда можете прятаться и здесь, - засмеялся Алекс.
– А, - появился на пороге Блэкстон и всплеснул руками.
– Вы всё пишите свои воспоминания? А про нас ещё не написали?
– Нет, следующая история будет про вас**, - смущённо улыбалась Кэтрин, вновь сразу объятая нежной рукой любимого за талию.
Блэкстон улыбался, счастливый за них. Он выглядел и сам счастливым, как и подошедший следом Густав. Радуясь спокойному времени, Алекс и Кэтрин с блеском счастливых душ, отражающихся в глазах, смотрели вслед им и убегающему играть дальше в прятки сыну...
– Вот, Варенька, - закрыл Михаил Аргамаков книгу «Венецианские страсти», которую получили.
– Жизнь, казалось, уже наладилась, а всё, что помнили, всё, что писали теперь в мемуарах, они надеялись, останется жить в памяти, чтобы те, кто прочитает, мог что-то важное узнать.
– Отыскать свой путь или ту самую любовь — истинную, вечную, которую ничто и никто не сможет никогда уничтожить, - улыбалась счастливая супруга и положила голову ему на плечо.
Он одарил её в лоб теплом поцелуя. Оба на миг закрыли глаза от наслаждения и своим счастьем, которое судьба подарила***...
Продолжение — в романе «Хрусталь и стекло», Татьяна Ренсинк
* - роман «Горький вкус мести», Татьяна Ренсинк
** - роман «Хрусталь и стекло», Татьяна Ренсинк
*** - роман «Мне рассказала лилия долин», Татьяна Ренсинк
Использованная литература:
Бек Кристиан - «История Венеции»