Венецианский купец
Шрифт:
Грохот достиг максимального уровня, когда на острия, находившиеся далеко от основных наших рядов нанизались сначала кони, а затем и люди. Вторые и третьи ряды всадников либо столкнулись со вставшими на дыбы конями, либо налетая на бьющихся в агонии на земле животных. Крики, конское ржание, стоны задавленных и придавленных, всё смешалось в какой-то дикой какофонии. У четвёртых и пятых рядов, остановившихся перед рядами трупов, не было ни скорости, ни уверенности продолжать атаку дальше.
Правда какой-то особо ретивый отряд попытался зайти нам в бок, но арбалетчики здорово проредили
Посмотрев на поле я впервые увидел сколько трупов лошадей и людей в одном месте. У меня отпала челюсть от того, когда пытался сосчитать их. Ещё не маловажной деталью оказалось то, что тяжеловооруженные, а следовательно и самые защищённые из них были только в первых трёх рядах, которые как раз первыми и разбились о наши копья, из них не уцелел практически никто. Четвёртые и дальше ряды, хоть и составляли всадники, но одеты они были не всегда в кольчуги, не все имели даже шлемы! И вот их-то, пока они не знали, что делать, и выкосили арбалетчики и именно их телами был в основном устлано поле.
Минут десять сначала ничего не происходило, затем раздался пронзительный вой рога, и от французской стороны отделилось двадцать всадников, а над ними взметнулось белое полотнище. Я повернулся посмотреть, что король Ричард тоже выдвинулся им на встречу. Он успел раньше и остановился слева от нашего отряда. Я видел, как на его лице и лицах лордов, его сопровождающих застала маска ужаса, когда они увидели, скольких мы убили. Отряд парламентёров, который часто останавливался, чтобы убрать трупы с дороги, подъехал ближе и я с удивлением увидел, как многие из них плачут. Самый хорошо одетый, тоже со слезами на глазах, даже не утруждая себя их вытирать, спросил.
— Кто командир этого отряда?
Ричард махнул рукой, чтобы я вышел к ним, а пока мне открывали дорогу, он сказал.
— Витале Дандоло, венецианец.
Взгляды французов перевелись на стену щитов, которые поворачивались, пропуская командира, пока перед ними не оказался пятилетний ребёнок, даже не одетый в доспехи! Даже не имеющий меча!
Филипп II Август непонимающе посмотрел на Ричарда I.
— Ты решил поиздеваться надо мной брат?
Тот отрицательно покачал головой.
— Мне незачем врать тебе, брат король.
Из отряда парламентёров отделился богато одетый священник, судя по размеру лица не меньше архиепископа, который подъехав к своему королю, быстро ему что-то прошептал на ухо. Глава у Филиппа расширились и он достав свой меч, бросил его мне под ноги.
— Я сдаюсь тебе, венецианец. Слышишь Ричард? Ему, не тебе, поскольку будет объявлен недельный Великий траур. Сегодня погибли все самые лучшие сыны Франции и она будет скорбеть о них. А тебе Венецианец,
— Это война, ваше величество, — я спокойно на него посмотрел.
— Это! Не! Война! — он внезапно разгорячился и стал орать, показывая сначала на высоченные копья, который были подняты вверх моими солдатами и образовывали небольшой лес с хищно сверкающими на солнце железными верхушками.
— Это! Не! Война! — король перевёл палец на арбалетчиков, которые множеством рядов стояли за щитоносцами и копьеносцами.
— Это убийство! И ты за это, будешь гореть в аду!
Повернувшись, он поехал обратно, и за ним, бросая на меня яростные взгляды, отправились остальные всадники. Я поднял меч Филиппа II, явно небоевой и протянул его Ричарду.
— Ваше величество.
Король задумчиво посмотрел на меня, отбросил длинные волосы с глаз, чтобы не мешались и тоже повернул свиту к своему войску.
— Оставь себе Венецианец, я не возьму его в руки.
В тронном зале было тихо. На троне сидел Ричард, крутя меч точно также, как тогда, когда мы первый раз с ним познакомились, рядом находилась заплаканная королева, а со мной вместе стояла гордая, с абсолютно прямой спиной, королева-мать. Особо доверенные придворные и личные вассалы короля распределились группками вдоль стенок и старались не отсвечивать, поскольку король был не в духе и это было ещё мягко сказано.
— Мы не желаем больше видеть тебя в нашей стране Венецианец, — произнёс он, обратившись ко мне по прозвищу, которое дал мне король Франции после той битвы при Руане и оно прилипло ко мне накрепко. Ко мне сейчас так все и обращались, либо Вителе Венецианец, либо просто Венецианец, если титул говорящего конечно это позволял.
— Я принёс вам победу ваше величество, — нахмурился я, — вы сами научили меня всему, что я знаю!
Король отрицательно помотал головой.
— Я не тому тебя учил, или ты совсем меня не слушал.
— Мы выиграли битву! Победили в войне! — в ярости, я сделал шаг вперёд, но Алиенора Аквитанская схватила меня за руку, не позволяя подойти ближе к трону, — я не понимаю, чем ты недоволен Ричард?! Ты сам начал эту войну, сам обучил меня убивать, а сейчас сидишь и строишь из себя ангела?!
— Витале! Опомнись! — королева-мать, оттащив меня к себе, строго на меня посмотрела, — ты говоришь с королём!
— Но…но…, - в такой ярости, я давно уже не был. Чистоплюи сраные, как затевать драки, так первые, а как получили по соплям, так сразу разбежались по кустам с криками:
— «Так не честно!! Мамочка, он меня обижает!».
— Возвращайся в свой город, я так сказал, — он посмотрел на меня таким взглядом, что я хорошо зная его, понял, он не передумает.
Я повернулся к королеве-матери, которая тщетно пытался меня защищать и поклонившись, поцеловал её руку.
— Через два месяца, я верну вам долг сударыня, Дандоло всегда отдают свои долги.
Затем повернувшись, я ускорил шаг и как можно быстрее покинул зал и дворец, направляясь к своим галерам. К отправлению всё было готово, ждали только меня.