Венера из меди
Шрифт:
– Были сделаны медицинские заключения по поводу хоть одного из случаев?
– Сердечный приступ старого торговца бусами выглядел слишком естественно, и не было никакого смысла вызывать врача, чтоб исследовать то немногое, что оставила пантера!
– Лузий брезгливо передернулся. – Но некий шарлатан осматривал аптекаря…
Я поднял бровь, и он, даже никуда не глянув, дал мне его имя и адрес.
– …Однако он не нашел ничего такого, чтоб придраться.
– Так, а что сказал насчет Северины закон?
– У Гриттия был внучатый племянник в Египте, он занимался отправкой диких зверей;
– На каком основании, Лузий?
Он сердито сверкнул глазами.
– Отсутствие доказательств.
– А были какие-либо?
– Совершенно никаких.
– Тогда какие основания, что она виновна?
Лузий саркастически рассмеялся.
– Когда это отсутствие доказательств что-нибудь значило?..
Я мог бы рассказать, как было дело. Должно быть Лузий проделал всю работу за эдилов (молодые районные чиновники, ответственные за сбор информации, но занятые только своей политической карьерой). Случай заинтересовал его, потом, когда из-за глупости претора дело закончилось ничем, он взялся за него лично.
– …Она была умна, – рассуждал он задумчиво, – она никогда не переоценивала своих сил; типы, которых она чистила, имели много наличных денег, но они были никем для общества – настолько ничтожны, что никто не стал бы беспокоиться, случись с ними что-то подозрительное. Никто, ну, кроме племянника, который претендовал на одно из состояний. Возможно Гриттий запамятовал упомянуть его в завещании, может забыл его намеренно. Во всяком случае, кроме этой запинки, она должна была быть очень осторожной, Фалько; там на самом деле не было никаких доказательств.
– Только умозаключения! – я фыркнул.
– Или как доходчиво выразился Корвин: "трагическая жертва воистину поразительной цепи совпадений"…
Вот это знаток юридического слога!
Поражающая воображение отрыжка из соседней комнаты предупредила нас, что претор намерен явить себя. Дверь распахнулась. Темноглазый мальчик-раб, который, должно быть служил лакомой закуской после изысканного обеда Корвина, прошагал мимо, неся кувшин, и делая вид, что именно за тем он и был в комнате. Лузий подмигнул мне собирая свитки с неторопливой грацией секретаря, который давно изучил хитрость, как выглядеть занятым.
У меня не было намерения наблюдать, как претор станет развлекать себя отказывая просителям; я вежливо кивнул Лузию и поспешил по тихому убраться.
IX
Я убедил себя, что уже достаточно поздно, чтоб прекратить дневные труды и посвятить время личной жизни.
Елена, которая неодобрительно смотрела на мое безалаберное отношение к зарабатыванию средств на жизнь, казалось, была удивлена, увидев меня так рано, но лакомства из кондитерской с Пинциева холма, заставили ее стать более снисходительной. Удовольствие, которое она получила от моей компании, возможно тоже помогло, но если и так, она это искусно скрыла.
Мы стояли в саду дома ее родителей, ели голубей из теста, а я рассказывал о новом деле. Она обратила
Так как она могла заявить, что я уклоняюсь от работы, я описал ей весь свой день, все что случилось, всякие роскошества в доме и тому подобное. Когда я перешел к рассказу о Гортензии Атилии, что была похожа на экзотический фрукт, Елена мрачно предположила, на какой:
– Вифинский 53 чернослив!
53
Вифиния – страна в Малой Азии, на южном берегу Босфора.
– Не столь сморщена!
– Она с тобой беседовала о деле?
– Нет, то была Поллия, тоже лакомый кусочек.
– Как ты с ними всеми управляешься?
– Легкое дело для знатока!
Она нахмурилась и мне пришлось уступить.
– Ты же знаешь, что мне можешь верить! – поклялся я неискренне ухмыляясь. Мне нравилось заставлять своих женщин гадать, особенно, когда мне нечего было скрывать.
– Я знаю, что могу тебе доверить поухаживать за кем-то, одетым в пару легкомысленных сандалий и нитку безвкусных бус!
Я коснулся ее щеки пальцем:
– Ешь свой липкий пирог, птичка.
Елена не купилась на комплимент и глянула на меня, словно я был какой-то бездельник с Форума, что на ступенях храма Кастора пытается задрать ей юбку. Я решил сменить тему:
– Ты подумала о моем вчерашнем предложении?
– Я думала об этом.
– Думала, чтоб перебраться?
– Наверное.
– А звучит словно: "Возможно, нет".
– Я сказала именно то, что сказала!
– Значит ты думала, что это подразумевал я?
Она внезапно улыбнулась мне с любовью:
– Нет, Марк!
Я почувствовал что мое выражение лица изменилось. Когда Елена Юстина так улыбается, я боюсь, что могу зайти слишком далеко…
По счастью ее отец решил присоединиться к нам именно в этот момент. Неуклюжая фигура с копной прямых непричесанных волос, он вышел подышать свежим воздухом с самым невинным видом - но я по опыту знал, что это совсем не так, я обнаружил себя сидящим выпрямившись. Камилл с облегчением сбросил тогу и раб подобрал ее. Был девятый день месяца и Сенат заседал. Он коснулся текущих дел, обычных пустяковых споров; он был вежлив, но поглядывал на открытую корзинку с пирожными. Я оставил мысль сохранить пирог как подарок моей сестре, и мы пустили корзинку по кругу. Я был не против еще раз посетить Минния в другой день, и купить что-нибудь для Майи.
Когда корзинка опустела, Елена попыталась придумать, как ее использовать: она хотела наполнить ее кампанийскими фиалками в подарок моей матери.
– Это должно ей понравиться, - сказал я. – Все, что стоит в доме, и не приносит никакой пользы, а лишь служит вместилищем всякой ерунды — напоминает ей о моем отце…
– И кое о ком еще!
Я повернулся к сенатору:
– Мне нравится девушка, которая говорит, что думает. Твоя дочь всегда была такой сварливой?
– Мы воспитали ее, - ответил он жуя, - кротким домашним сокровищем. Как ты можешь сам убедиться.