Венера плюс икс
Шрифт:
– Посмотри туда, - указал Филос.
Чарли повернул голову и увидел молодого лидомца в желтой шелковой тунике, прислонившегося к каменистой стене крутого откоса впереди. Когда они подошли поближе, Чарли ожидал проявления какой-либо реакции, но никогда не смог бы предвидеть, что произойдет. Собственно, не произошло ровным счетом ничего, что и было самым удивительным. Лидомец в желтом остался стоять на одной ноге, охватив другую руками под коленом, спина его опиралась на скалу. Тонкое лицо было обращено несколько в сторону, а глаза - полузакрыты.
Чарли начал было:
– Что...
– Ш-ш-ш!
– прошипел Филос.
Они неспешно
Филос и Чарли пошли дальше, и Чарли несколько раз оборачивался. Фигура так и не двигалась, лишь ветер шевелили складки шелковой одежды. Когда они свернули за изгиб холма, и фигура лидомца, находившегося в состоянии транса, скрылась из вида, Чарли начал:
– Ты говорил, кажется, что лидомцы не спят.
– Это не сон.
– Но это очень похоже на сон. Может, он болен?
– О, нет!... Я доволен, что ты увидел это. Тебе еще придется сталкиваться с таким - время от времени. Этот человек просто - отключился.
– Но что же это за состояние?
– Ничего страшного, уверяю тебя. Можно назвать это паузой. В твое время это также случалось. Ваши американские индейцы - жители прерий тоже умели впадать в такое состояние. То же можно сказать и о кочевниках Атласских гор. Это не сон. Это то, что ты, без сомнения, делаешь во сне. Изучал ли ты когда-нибудь явление сна?
– Это трудно было бы назвать изучением.
– А я занимался проблемами сна, - сообщил Филос.
– Особенно интересно то, что вы называете снами. Фактически, это галлюцинации. При регулярном сне, как у тебя, ты галлюцинируешь во сне, хотя сон при этом лишь удобная возможность для галлюцинаций; галлюцинировать можно и не во сне.
– Да, мы называем это дневными снами.
– Как бы ты не называл это явление, оно свойственно любому мозгу, притом, не только человеческому. Известно, что если галлюцинации систематически прерываются, например, если спящего будить каждый раз, когда он впадает в такое состояние, деятельность мозга будет нарушена.
– То есть мозг повредится?
– Точно.
– Ты имеешь в виду, что если бы мы разбудили того лидомца, он сошел бы с ума?
Тут Чарли довольно прямолинейно потребовал от Филоса ответа:
– Что, у вас всех настолько деликатная организация?
Филос рассмеялся, сгладив выпад Чарли.
– Вовсе нет! Ни в коем случае! Я описывал лабораторную ситуацию, имея в виду, что человека будят постоянно и безжалостно. Заверяю тебя, он видел нас и знал, что мы рядом. Но его мозг сделал выбор и решил продолжить процесс, который происходил у него внутри. Если бы я настаивал или если прозвучало бы что-то неожиданное - например, твой голос - Филос сделал ударение на слове "твой", - то он бы мгновенно пришел в себя и нормально говорил бы с нами, простил бы нас за вторжение в его занятие и затем попрощался.
Тут Чарли впервые сообразил, что его баритон звучит на Лидоме, как рожок среди флейт.
– Но зачем все это? Зачем это вам нужно?
– Зачем?... Наверное, это способ абстрагироваться от реальности с целью сравнения и сопоставления данных, которые не могут быть проанализированы в условиях реальности. Ваша литература знала множество галлюцинаторных образов типа крылатых свиней, статуи свободы, огнедышащих драконов, аллегории мудрости, василиска, гомункулуса и равенства полов.
– Послушай, -
С обезоруживающей улыбкой Филос прервал его, пронзительные глаза смягчились, и он искренне извинился.
– Я забегаю вперед, - добавил он.
– Моя очередь настанет, когда ты познакомишься со всем Лидомом.
– Твоя очередь?
– Да - очередь историка. То, что ты думаешь о Лидоме, - это одно, история Лидома - другое. То, что ты хочешь... пока оставим это.
– Лучше бы ты продолжил.
– Я собирался сказать, что ты обобщаешь Лидом с его историей плюс твоя история - все это совершенно иной вопрос. Но я не буду настаивать на своем мнении, потому что мне придется тогда снова извиняться.
Несмотря на серьезность ситуации, Чарли рассмеялся вместе с ним, и они продолжили свой путь.
За несколько сот ярдов до коттеджа Филос резко повернул направо, и они взобрались по довольно крутому откосу наверх и шли дальше по гребню, приведшему их к новому возвышению. Шедший впереди Филос остановился и подозвал Чарли к себе.
– Давай немного понаблюдаем за ними.
Чарли посмотрел вниз на коттедж. Небольшое здание располагалось над широкой долиной, частично поросшей лесом (может, это был сад? Здесь ничто не устраивалось под прямыми углами!), вокруг виднелись обработанные поля. Местность между полями и лесом напоминала парк, так же, как и между большими зданиями. Вокруг, на довольно больших расстояниях друг от друга были разбросаны другие коттеджи, каждый из которых имел свое собственное лицо: одни были построены из дерева, другие из камня, некоторые были оштукатурены, а стены иных напоминали торф. Стоя высоко, Чарли видел не менее двадцати пяти коттеджей, а, возможно, их было и больше. Среди деревьев и в полях, на зеленых лужайках и берегах двух небольших ручьев, струившихся по долине, мелькали яркие одежды лидомцев, напоминавшие разбросанные лепестки цветов. Над всем ландшафтом возвышался, уходя за холмы, купол серебристого неба.
– Первый Детский блок, - просто сказал Филос.
Чарли, глядя вниз, увидел рядом с соломенной крышей коттеджа двор с прудом и услышал пение. Там были дети.
Мистер и миссис Герберт Рейл выбирают детям одежду в одном из закоулков огромного супермаркета, стоящего на шоссейной дороге. Дети остались снаружи и сидят в машине. В магазине жарко, и супруги спешат. Герб толкает тележку для покупок, а Жанетт быстро перебирает стопки одежды на прилавках.
– Посмотри! Маленькие футболки! То, что нужно.
Жанетт выбирает три футболки пятого размера для Дейва и три третьего размера для Карин. Все это сваливается в тележку.
– Теперь брюки.
Она быстро отходит в сторону, а Герб с тележкой следует за ней. При этом он бессознательно соблюдает международные правила расхождения судов: приближающееся справа судно имеет преимущество; судно, делающее поворот, теряет преимущество. Герб дважды уступает дорогу, руководствуясь этими принципами, и теперь вынужден перейти на бег, чтобы догнать Жанетт. Колесо скрипит. Когда Герб начинает бежать, колесо прямо взывает о пощаде. Жанетт целеустремленно следует направо, затем прямо, пересекает три поперечных прохода, впереди остается еще два, и тут она неожиданно останавливается, как вкопанная. Запыхавшийся Герб с тележкой вновь попадает в зону досягаемости.