Венера плюс икс
Шрифт:
– Мой бог!
– отвечал Назив.
Смысл сказанного был не совсем ясен, но Чарли чувствовал, что он хочет сказать - это был ответ на его замечание, но не прямое объяснение. Считал ли он ребенка своим богом? Или... было ли это принципом отношения к детям?
Комната, в которой они оказались, была немного выше и шире, чем другие, и совершенно не напоминала уютные и удобные жилые помещения лидомцев. Это была мастерская - обычная рабочая мастерская. Пол был устроен из кирпичей, гладкие стены обшиты деревом. На деревянных крючках висели инструменты: кузнечный молот и клинья, молотки поменьше, тесло, скобель, шило, окорочный нож, топорик и большой топор, угольник, рейсмус и уровни, коловорот, стамески и набор рубанков. У стен в разных местах помещения стояли станки - самое удивительное, что все они были сделаны, очевидно, вручную из дерева! Отрезной станок со столом, похоже, приводился в движение ногой, а ножовочная пила - кривошипно-шатунным механизмом, заставлявшим пилу двигаться вверх и вниз. Верхний конец пилы фиксировался в громоздкой раме и был пригружен деревянной пружиной. Токарный станок также имел множество деревянных шкивов для регулирования скорости, и кроме того огромное керамическое маховое колесо, весившее не менее пятисот фунтов.
Назив привел сюда Чарли, чтобы показать печь для обжига. Печь стояла в углу - это была прочная конструкция из огнеупорного кирпича с дымовой трубой сверху и тяжелой металлической дверцей, покоившаяся на кирпичных же подпорках. Под печью стояли тигель и горн, который Назив, с некоторым напряжением, выкатил, чтобы показать Чарли, после чего вернул его на место. Рядом были устроены кузнечные меха с ножным приводом. Выходное отверстие мехов открывалось в нечто вроде большого мешка, что оказалось при ближайшем рассмотрении огромным пузырем. Назив начал усиленно качать ногой педаль, и сморщенный мешок сначала как бы вздохнул, перевернулся на свою спину и стал раздуваться.
– Идея пришла мне в голову, когда я увидел, как дети играют на волынке, - воодушевленно объяснял Назив.
Он прекратил накачивать меха и вытянул какой-то рычаг. Чарли услышал шипение - это через сетку выходил воздух. Еще более вытянув рычаг, Назив добился того, что поток воздуха усилился.
– Управление очень простое, присутствие взрослых не требуется: все дети могут обращаться с мехами, даже самые маленькие. Им это нравится.
– Это все просто чудесно, - искренне признал Чарли, - но, конечно, можно было бы устроить все и проще.
– Конечно, - согласился Назив, но воздержался от дальнейших комментариев.
Чарли восхищенно посмотрел на него, на аккуратно сложенные распиленные брусья, прочные крепления деревянных машин...
– Обрати внимание, - попросил Назив.
Он откинул зажим со стороны патрона токарного станка и поднял направляющие, которые зафиксировались в вертикальном положении.
– Сверлильный станок!
– узнал Чарли. Он указал на маховик. Выглядит, как будто сделан из глины. Как вам удалось его обжечь?
Назив кивнул в сторону печи. Он входит туда, правда уже на пределе. Когда мы обжигали его, то сдвинули все станки и устроили здесь пир с танцами, пока не закончили обжиг.
– И все танцевали на педалях, - расхохотался Чарли.
– И не только это. День был, что надо, - рассмеялся в ответ Назив. Но ты хотел узнать, почему мы изготовили керамический маховик. Конечно же, он массивен, но если его слепить и обжечь, он будет точнее, чем изготовленный из камня.
– Несомненно, - одобрил Чарли, глядя на маховик, но вспоминая при этом невидимые лифты, машины времени, устройство, повинующееся движению пальцев, способное сдвигать холмы и переносить их с места на место. Мимолетная мысль пришла ему в голову: возможно, эти люди не знают, какой техникой располагают Первые блоки, размещенные в огромных зданиях. Хотя тут Чарли вспомнил: именно в Первом Медицинском блоке он впервые увидел Гросида и Назива. Тогда, наоборот, они знают возможности Первых блоков, но им не разрешают ими пользоваться, и они должны трудиться в полях, наживая мозоли, в то время как Сиес и Милвис мановением руки открывают отсеки в стенах, чтобы отведать холодных фруктов к завтраку. Ну, что ж, каждому свое.
– Во всяком случае, это очень большая деталь из керамики, - только и сказал Чарли.
– О, нет, - тут же отпарировал Назив, - идем и увидишь.
Он вывел его в сад. Четверо или пятеро детей возились на траве, а один взобрался на дерево. При виде Назива они радостно закричали, закурлыкали и бросились к нему; он продолжал разговор одновременно лаская одного, крутя другого и подмигивая третьему.
Тут Чарли Джонс увидел скульптурную композицию.
Сначала он подумал, что это Мадонна с младенцем.
Коленопреклоненная фигура взрослого была одета в ниспадающую просторную хламиду, взгляд был обращен вверх. Ребенок стоял тоже глядя вверх, на его лице было возвышенное, даже экстатическое выражение. Ребенок был обнажен, фактура тела была передана с большим искусством, одежда взрослого была расцвечена всеми оттенками пламени.
Чарли смог выделить два примечательных момента: во-первых, фигура взрослого была высотой три фута, а ребенка - более одиннадцати футов! Во-вторых, вся композиция состояла из одного огромного цельного куска отлично глазурованной и безупречно обожженной терракоты.
Чарли должен был бы расспросить Назива о печи, вмещавшей такие фигуры, но он не сразу вспомнил об этом, восхищаясь чудесным произведением искусства, его отделкой, а более всего символикой. Маленький взрослый, склонившийся перед гигантом-ребенком, одухотворенное лицо, глядящее на высокую фигуру перед ним; ребенок, поглощенный чем-то своим, отстранен от взрослого и стремится ввысь... куда-то... во всяком случае к чему-то высшему.
– Эту печь я показать не смогу, - заметил Назив.
Все еще пораженный статуей, Чарли осматривал чудесную работу, полагая, что она была обожжена по частям и затем смонтирована. Но нет, поверхность глазури была безупречна - не видно было даже тончайших линий соединения. И при том, даже основание, представлявшее собой массу цветов с самыми разнообразными и разноцветными лепестками, было глазуровано!
Чудеса! Они действительно освоили это магическое А-поле!
Назив пояснил:
– Скульптура была создана прямо здесь, на этом месте, и тут же обожжена. В основном, делали все мы с Гросидом, за исключением цветов - их сделали дети. Глину отбирали и готовили более двухсот детей, и она, как видишь, не потрескалась при обжиге.
– О... так вы построили печь вокруг нее?
– Мы построили три печи вокруг - одну для сушки, которая была затем разобрана, чтобы можно было раскрасить статую, вторую для фиксирования полученных цветов, и третью - для окончательного обжига и покрытия глазурью.
– А потом вы их разобрали и выбросили?
– Зачем, мы использовали кирпичи для нового пола в мастерской. Но даже если бы мы выбросили их, все равно дело того стоило.
– Да, стоило, - согласился Чарли.
– Назив... А что это? В чем смысл статуи?
– Она называется "Создатель", - сказал Назив.
– Взрослый восхищается ребенком. Ребенок поклоняется чему-то иному. Создателю?
– Родитель создает ребенка. Ребенок создает родителя.
– Как создает?
Назив рассмеялся от всего сердца.