Венера
Шрифт:
– В общем, я понял,- оборвал я ее.- Ты хочешь сказать, мне нужен человек, который защитил бы мою спину от множества кинжалов, спрятанных в ночи.
Я как-то подхватил этот высокопарный стиль Фукса, возможно, он вошел в меня вместе с кровью.
– Да, ты, в общем-то, прав,- лукаво улыбнулась она.
– Люди Хамфриса будут охотиться за моим скальпом. А это крутые ребята.
Она заглянула прямо мне в глаза, как в душу.
– Ты уверен, что сможешь снести все это? Я не колебался ни наносекунды.
– Да!
– решительно заявил я. Затем добавил: - Если ты пойдешь
– Я?
– в притворном удивлении спросила она.
– Ты. Будешь моей путеводной нитью и моей защитой.
Странное выражение возникло на ее прекрасном лице. Уголки ее губ чуть приподнялись, легкая, едва заметная, а на посторонний взгляд и вовсе не заметная улыбка появилась на ее лице: как будто она только собиралась улыбнуться, но взгляд ее при этом оставался совершенно серьезным.
– И матерью моих детей,- закончил я. Рот у нее так и раскрылся.
– Я очень богатый человек,- продолжал я, все еще не выпуская ее рук.- У меня почти нет вредных привычек. У меня довольно неплохое здоровье, пока под рукой есть необходимые препараты.
– И?
– продолжала она.
– И я люблю тебя,- закончил я. Наконец я заставил себя произнести это слово. Это было не совсем правдой, и мы оба знали, никуда не денешься. Никто из нас не знал, что такое на самом деле любовь, но мы уже прошли сквозь такие передряги, что вряд ли можно сыскать на Земле и даже во всей Солнечной системе человека, который стал для меня более близок, чем клон Дезирэ Дюшамп.
– Любовь - большое слово, великое слово,- прошептала Маргарита. Но я почувствовал, как она стала ближе мне в этот миг. Она прильнула ко мне и положила голову мне на плечо.
– Мы скоро узнаем о ней все,- шепнул я в ответ.- Начнем прямо сейчас.
Я не был готов к повальному интересу со стороны журналистов. Как только мы определились на лунной орбите, меря тут же засыпали запросами, просьбами, предложениями и заказами на интервью, документальные фильмы обо мне, биографические книги. Все хотели, чтобы я ежедневно появлялся по всем каналам новостей, снимался в приключенческих сериалах про космос. Я стал знаменитостью, теледивы хотели, чтобы я сидел с ними в студиях, политики норовили сфотографироваться со мной, и все окружающие проявляли ко мне жадный интерес, точно венерианские жучки - к корпусу нашего корабля.
Очень мягко, но категорично я отклонил все предложения, дав только самые необходимые интервью, способствующие освещению событий. Но и это краткое изложение оказалось настолько драматичным, что приковало к экранам всех зрителей лунной и земной систем в течение целой недели.
Конечно, я давал интервью, но очень выборочно. В каждом интервью я утверждал, что парниковый эффект Венеры принципиально отличен от земного парникового эффекта, причем за последствия земного отвечают сами люди, и нечего сваливать все на климат и глобальное потепление. «Зеленые» сначала пришли в ярость: меня засыпали требованиями отречься от своих еретических взглядов. Среди них были даже прямые угрозы от фанатиков, но вскоре руководство «зеленых» стало использовать мои интервью в своих политических кампаниях.
Тем временем я передал собранные данные Микки Кок-рейн, которая прилетела на «Люцифер», пока мы стояли на лунной орбите в карантине. Медицинские эксперты проверяли, не нанесли ли мы какой инопланетной хвори.
Конечно же, то, что мы захватили с собой экземпляры венерианских аэробактерий, а также веские доказательства о существовании фауны: фрагмент щупальца того загадочного существа с поверхности планеты - намного увеличивали наш карантинный период. Микки со своими приятелями-учеными с ума посходили от радости, увидев перед собой эти свидетельства существования жизни на Венере. Мне тут же было предложено почетное членство Международной Академии наук, или МАНки в просторечии. Маргарет стала действительным членом, и также прозвучали намеки на какую-то особую Нобелевскую премию, которая будет вручена ей.
Пришлось мне связаться за время этого вынужденного простоя и с Гвинет, которая по-прежнему жила в Барселоне, я Она выглядела столь же обворожительной и прекрасной, Как и всегда. Даже на моем настенном экране на борту «Люцифера» ее карие глаза и полные, вожделеющие губы заставили мое сердце стучать чаще.
Но после нескольких минут ни к чему не обязывающей болтовни я сказал ей:
– Квартира теперь твоя, Гвинет. Можешь распоряжаться ею, как тебе вздумается.
Она особенно не удивилась. Казалось, мое добровольное предложение не застало ее врасплох. Как будто иного она и не ожидала.
– Значит, прощаемся?
– вздохнула она. И это прозвучало скорее утверждением, а не вопросом.
– Боюсь, что так,- согласился я, удивляясь, что не чувствую никакой боли. У меня возникло какое-то неприятное чувство, какая-то неловкость,- я всегда боялся остаться один. Видимо, и ей одиночество тоже не грозило.
Она кивнула:
– Так я и думала. Смотрела твое интервью по новостям; Ван. Ты сильно изменился. Ты уже не тот, каким был раньше.
– Ничего не поделаешь,- ответил я.- Время идет.
– Когда собираешься встретиться с отцом?
– прозвучал ее пробный выстрел, в котором, видимо, скрывался намек на ее нынешнее положение. Почему она поблагодарила меня за то, что я ускорил развязку наших отношений?
– Скоро…- неопределенно сказал я,- как только снимут карантин.
Она опять улыбнулась.
– Тебе же причитается куча денег.
Мне показалось, что она произнесла последние два слова если не с вожделением, то, по крайней мере, с уважением.
– Да,- ответил я.- И еще кое-что.
СЕЛЕНОГРАД
Всего две недели - и вот различные медики и биологи сошлись на том, что «Люцифер» и его команда не пред-
ставляют никакой опасности для населения Земли и Луны.
Как только мы оказались наконец чисты, как жена Цезаря, то есть совершенно вне всяких подозрений, я послал Маргариту в свой дом на Майорке, наказав ей:
– Перед тем как ехать домой, я должен повидаться с Мартином Хамфрисом.