Венгерский набоб
Шрифт:
И вот, оставив лакея в дилижансе смотреть за вещами, а почтаря-кучера выслав вперед посветить фонарем, он взгромоздился на закорки егерю, плечистому, долговязому парню-чеху, и таким необычным способом добрался до корчмы. Там перед наружной галереей и ссадил его наземь дюжий чех.
Стоит познакомиться, хотя бы бегло, со вновь прибывшим.
Наружность его указывала, что он не из альфельдских [16] помещиков.
Сброшенный им просторный, с коротким воротником плащ а-ля Кирога [17] открыл наряд столь своеобразный, что, появись кто в нем в наше время, не только уличные мальчишки, и мы бы с вами побежали поглазеть.
16
Альфельд – большая венгерская низменность, где развертываются описываемые события
17
Кирога Антонио (1784–1841) – испанский генерал
Быть одетым по такой моде именовалось тогда «`a lа calicot». [18]
На голове у приезжего красовался напоминающий жестяную кастрюльку цилиндрик с такими узкими полями, что, приведись снять его, профан пришел бы в полное замешательство.
Из-под этого цилиндрика на обе стороны закручивались завитые кверху кудри, такие пышные да кустистые, что забирались и на поля.
Лицо было бритое. Только усы грозными пиками щетинились в небо, а накрахмаленный галстук до того туго обхватывал шею, бантом подпирая подбородок, что нельзя ее и поворотить.
18
«по-каликутски» (фр.) – по названию выделывавшегося в Индии и модного в Париже в первой половине прошлого века коленкора
Талия темно-зеленого фрака приходилась аккурат под мышками; зато фалды болтались ниже колен. Воротничок же был столь высок, что из него приходилось в точнейшем смысле выглядывать. Лацканы – с двойным, даже тройным вырезом; медные фрачные пуговички – с вишневую косточку, но тем шире и безобразно необъятней рукава, и плечи подложены выше некуда.
Палевого жилета из-под пышного жабо почти и не видать.
Довершают все это шаровары `a la cosaque [19] с напуском, а спереди с разрезами, из которых выглядывают сапоги.
19
под казака (фр.)
По низу жилета – разные гремучие брелочки, финтифлюшки, а на сапогах – шпоры невероятной длины: не остережешься, глаза недолго выколоть.
Так уж повелевала воинственная мода тех времен, даром что войны тогда нигде не было.
Наряд дополняла миниатюрная черепаховая палочка с птичьей головкой из слоновой кости. Смыслящий в хороших манерах обыкновенно совал этот набалдашничек в рот, а если внутри вделана была еще свистулька, то и дул в нее: пределикатнейшее занятие.
Вот как выглядел новоприбывший, и, описав его костюм, мы уже почти дали понятие и о нем самом. Тогдашние щеголи по одежке протягивали и ножки, не только манеры, привычки, но даже характеры свои приспосабливая к требованиям моды.
Золотая молодежь, «jeunesse dor'ee» осьмнадцатого века щеголяла огромными узловатыми тростями, и в парижских салонах вошло в привычку не выговаривать буквы «р». Мода эта распространилась до самого Кобленца, [20] и когда элегантные молодые офицеры из лейб-гвардии Людовика XVIII подавали перед строем команду, солдаты ее даже не понимали из-за утрированной грассировки.
В «калькуттские» же времена приказчики перестали понимать своих покупателей, потому что весь высший свет произносил «р» так раскатисто, будто рыча от ярости.
20
Кобленц – город в Германии, на Рейне, где после 1789 года нашла приют французская роялистская эмиграция
Когда носились шляпы а-ля Минерва, модны стали идеи республиканские, имена римские и древнегреческие; шляпа же а-ля Робинзон [21] и галстук бантиком «a l'oreille de li`evre» [22] предполагали симпатии бонапартистские. Треуголку, в свой черед, сменила «chapeau `a la russe» – русская шапка. Люди оставались прежние, только костюмы, принципы свои да обращение меняли; иногда, правда, еще имена, как один наш соотечественник, который, пройдя с 1790 года по 1820-й через все фазы парижской моды и будучи отроду Вари, сначала стал «Варрусом» на римский манер, потом на французский национальный – «де Варом», в полонофильскую пору заделался «Барским», после даже – Варовым, а домой вернулся под конец «герром фон Вар».
21
Треуголка
22
«заячьи ушки» (фр.)
Но не он перед нами.
– Eh, ventrebleu! Eh, sacrebleu! [23] – С таким восклицанием (большему он не научился у Беранже) пнул приезжий дверь, отряхивая мокрый плащ. – Что за страна!.. Эй, огня! Есть тут кто-нибудь?
Заслышав странные эти звуки, явился Петер Буш со свечой в руке. Вдоволь наглядевшись прежде на вломившегося незнакомца и на слугу его, он осведомился:
– Что угодно приказать?
Но ни преувеличенная готовность в голосе, подозрительно не вязавшаяся с обычной его повадкой, ни выражение лица отнюдь не обещали, что самому-то ему угодно будет исполнить услышанное.
23
А, черт! Проклятье! (фр.)
– Mille tonnerres! [24] Что, по-другому тут не знают, что ли, только как по-мадьярски? – неправильно, с заметным иностранным акцентом спросил пришелец.
– Нет.
– Плохо. Вы корчмарь, значит?
– Корчмарь. А вы кто? Откуда? Где проживать изволите?
– Землю здесь имею, проживаю в Париже. Куда черти занесли. И дальше бы занесли, да грязь не пустила. Ну, дайте, значит, мне – comment s'appelle cela? [25] Он запнулся, подыскивая слово.
24
Гром и молния! (фр.)
25
Как это называется? (фр.)
– Что вам дать?
– Comment s'appelle cela? Ну, как это, как зовут?…
– Меня?… Петер Буш.
– Diable! [26] Не вас, а то, что мне нужно.
– А что же вам нужно?
– Ну вот, что телегу везет; четыре ноги, кнутом погонять.
– Лошадь?
– Pas donc; [27] иначе как-то называется.
– Форшпан? Подстава?
– Да-да, подставу! Подставу нужно мне, только сию же минуту.
– Никак невозможно, сударь, лошади все в поле пасутся.
26
Черт! (фр.)
27
да нет же (фр.)
– C'est triste. [28] Тогда здесь останемся. Tant mieux, [29] меня это не женирует, [30] в Египте и Марокко я в премизерабельных лачугах ночевал; это даже забавно! Воображу, будто к бедуинам попал; а это там Нил разлился, а те зверюшки, что в воде квакают, comment s'appelle cela? – лягушки, да, – это нильские аллигаторы; а вся эта непрезентабельная местность, сторона… Какой здесь departement? [31]
28
Это прискорбно (фр.)
29
Тем лучше (фр.)
30
не стесняет, не смущает (от фр. g^ener)
31
округ, область (фр.)