Венок Брюсову. Валерий Брюсов в поэзии его современников
Шрифт:
<1912>
Игорь Северянин
Прощальная поэза
(Ответ Валерию Брюсову на его послание)
Я так устал от льстивой свиты
И от мучительных похвал…
Мне скучен королевский титул,
Которым Бог меня венчал.
Вокруг талантливые трусы
И обнаглевшая бездарь…
И только вы, Валерий Брюсов,
Как некий равный государь…
Не ученик и не учитель,
Над чернью властвовать устав,
Иду в природу, как в обитель,
Петь свой осмеянный устав…
И там, в глуши, в краю олонца,
Вне поощрений и обид,
Моя душа взойдет, как солнце,
Тому, кто мыслит и скорбит.
1912
Марина
В.Я. Брюсову
Улыбнись в мое «окно»,
Иль к шутам меня причисли, —
Не изменишь, все равно!
«Острых чувств» и «нужных мыслей»
Мне от Бога не дано
Нужно петь, что все темно,
Что над миром сны нависли…
– Так теперь заведено, —
Этих чувств и этих мыслей
Мне от Бога не дано!
<1912>
Марина Цветаева
В.Я. Брюсову
Я забыла, что сердце в вас – только ночник,
Не звезда! Я забыла об этом!
Что поэзия ваша из книг
И из зависти – критика. Ранний старик,
Вы опять мне на миг
Показались великим поэтом…
1912
Амари
«Огненный ангел» Валерия Брюсова
Как полноводный Рейн, течет рассказ,
Но не как Рейн немецкий меж зеленых
Холмов, где виноград растет на склонах,
Где дух средневековья не угас.
Но даже память о былых баронах —
Разбойниках только пленяет глаз
В замшелых замках, где и речь влюбленных,
Наверно, тише льется в страстный час.
Не как швейцарский – горных вод бурун,
Но как голландский – мрачный, у низовья
От тучных пастбищ до бесплодных дюн.
Рассказ твой мужественно сдержан. Кровью
Окрашен он. Над ним, как злой колдун,
Застыл багровый диск средневековья.
<1912>
Я. Любяр
Ответ на стихотворение В. Брюсова «Грядущие гунны»
На нас ордой опьянелой
Рухните с темных становий —
Оживить одряхлевшее тело
Волной пылающей крови.
В. Брюсов
Варвары, варвары грянут!
Вскрикнул в надежде поэт,
Жить, уничтожив нас, станут,
Гимн будет снова запет!
Но осторожный ученый
Скажет поэту: ты рад?
Вечны движенья законы —
Варвары нас породят.
Снова измыслятся воли,
Кругом движенье бежит,
«Tangere circulos noli» —
Рок, как мудрец, говорит…
<1912>
Игорь Северянин
Валерию Брюсову
Сонет-ответ (Акростих)
Великого приветствует великий,
Алея вдохновением. Блестит
Любовью стих. И солнечные блики
Елей весны ручьисто золотит.
Ручьись, весна! Летит к тебе, летит
Июнь, твой принц, бессмертник неболикий!
Юлят цветы, его гоньбы улики,
Божит земля, и все на ней божит.
Рука моя тебе, собрат-титан!
Юнись душой, плескучий океан!
Самодержавный! мудрый! вечный гордо!
О близкий мне! мой окрылитель! ты —
Ваятель мой! И царство Красоты —
У нас в руках. Мне жизненно! мне бодро!
10 октября 1912
Вадим Шершеневич
Тост
В с е м ы к а к б у д т о н а р о л и к а х
с в а л и т ь с я л е г к о н о с е й ч а с
м ч а т ь с я и в е с е л о и с к о л ь к о
д а м л о р н и р у ю т о т м е н н о н а с
н а ш г е р б у к р а ш е н л и к е р а м и
и м ы д е р з к и е д у ш а с ь ш и п р о м
и щ е м ю г и ю л я и в о в с е м ф о р м у
м ч а с и л о ю о т к р ы т о к л и п п е р
з н о й н о з н а е м ч т о в с е ю н о ш и
и в с е п о ч т и г о в о р ю б е з у с ы е
у т в е р ж д а я э т о ч а ш к у п у н ш а
п ь е м с р а д о с т ь ю з а Б р ю с о в а
<1913>
Дмитрий Абельдяев
«Поэт-сладкопевец, не зная меня…»
Поэт-сладкопевец, не зная меня,
Ты «тени» моей подал руку…
Красив был твой жест. Я узнал в нем тебя.
Он мне врачевал мою муку,
Он сбросил оковы с рыдающих дум…
Ваятель скульптурного слова!
В тебе я почувствовал эллина ум,
И люб мне твой образ, и струн твоих ропщущих шум,
Пера возрожденный Канова!
<1913>
Владимир Эльснер
Валерию Брюсову
Ты, русской речи Всадник Медный,
Стоишь над нами вознесен,
Вперяя взоры в заповедный,
Еще не завершенный сон.
И что тебе хвала ли, зависть,
И новых Кассиев клинки;
Любовнику нетленной славы —
Столетья нашего венки.
<1913>
Сергей Бобров
Валерию Брюсову
Когда душою угнетенною
Владеет сон людских речей,
Какою песнью благовонною
Тебя приветить мне милей!
Но в зала прелести размерные
Ты появляешься – ничей
В неуследимые, неверные
Мельканья взоров и огней.
И остро резок лоб морщинистый,
Скулы безумный поворот: —
И ты уже над влагой тинистой,
Над зыбями запевших вод.
Сжимают четко руки тонкие
Здесь летопись судьбы твоей.
О, эти строки меднозвонкие,
Рыданья родины моей!
И – после тяготы томительной
И переменчивых сует —
Своею влагою целительной
Ты указуешь грани бед.
И голос предостерегающий,
Прельстительные вызвав сны,
Встает, как призрак быстротающий
Неизреченной тишины.
<1913>
Надежда Львова
На Сайме
Сайма ласкает почти успокоенно…
Сурово нас встретила старая Сайма.
Задорные волны, серея, ревели,
И в такт с перебоями лодки качаемой
Свистели и пели столетние ели.
И чайки стонали от счастья и страха,
И падали стрелы расплавленных молний.
За маленьким островом спряталась Рауха…
Лишь небо, да мы, да гремящие волны!
Вся Сайма гремела торжественно-стройно
Безвестного гимна суровые строфы…
А сердце смеялось почти успокоенно,
Забыв о пройденной дороге Голгофы.
11 июня 1913
Надежда Львова
«Долго шли бульваром, повернули обратно…»
Долго шли бульваром, повернули обратно.
С грохотом трамвая слились злые слова.
Кажется, я назвала Вас развратным,
Заявила, что отныне я для Вас мертва.
Что мою любовь Вы растоптали сами,
Что в душе только презренье и брезгливость…
Вы как-то сжались под моими словами,
Да изредка взглядывали по-детски боязливо!
Но, когда я хотела одна уйти домой, —
Я внезапно заметила, что вы уже не молоды,
Что правый висок у Вас почти седой, —
И мне от раскаянья стало холодно.
Электрическим фонарем вспыхнуло прошедшее,
Нежность иглою сердце пронзила;
Я робко взяла Вашу руку, – и воскресший,
Вы растроганно твердили: «милая, милая!..»