Венок усадьбам

В 1917 году началась агония. В 1917 году обозначилась обреченность русской усадьбы, и всего с нею связанного. Опустели дома, белые колонны рухнули. Дорожки парков заросли травою, через десять лет ее уже стали косить. История кончила здесь свою книгу, чтобы начать новую.

Осталось написать эпилог. Эпилог тому, что воспевали поэты и писатели, что слышали музыканты в шумах и шорохах ночи, что видели художники в нежных пастельных тонах весны, в багряных зорях осенних закатов. Ларинский дом сгнил, львы на воротах облезли и рассыпались бесформенными кусками...

"Дворянское гнездо" разрушено навсегда. Тригорское сгорело; разрушены Мара Боратынских, Спасское Тургенева, Остафьево Вяземских... разорено все, а случайно уцелевшее доживает в своей обреченности...

В десять лет создан грандиозный некрополь. В нем — культура двух столетий. Здесь погребены памятники искусства и быта; мысли и образы, вдохновлявшие русскую поэзию, литературу, музыку, общественную мысль. На грандиозном пепелище выросли крапива и бурьян.

Скоро закроют они груды кирпича и щебня...

И нет над некрополем надгробного памятника...

А.Н. ГРЕЧ

Соловки, 1932 г.

Фотографии к изданию предоставили (по страницам): Буторов А.В. 27; Вздорнов Г.И. 7, 9, 10; Выголов В.П. 51, 74, 78; Гейдор Г.И. 16, 17, 21, 23, 25, 26, 35, 38, 41, 43, 55, 57, 59, 61, 93, 96, 100, 101, 106, 107, 128, 130-132, 141, 149, 154, 167, 168, 179, 183(верхн.), 185, 187, Злочевский Г.Д. 99, 121, 184(верхние); Кривонос А.А. 29, 181, 182; Кончин Е.В. 2; Рудченко В.М. 19, 33, 34, 37, 40, 46, 53, 62, 77, 80, 83, 84, 105, 111, 119, 127, 147, 156, 165, 169, 171, 174, 183 (нижн.), Синдеев В В. 136; Торунов A.M. 13,45, 49, 103, 125, 133, 144, 153, 157, 159, 161, 162, 163, 188, 189, 190.

Греч А.Н. Венок усадьбам / А.Н. Греч; под ред. Л.Ф. Писарьковой, М.А. Афанасьевой // Памятники Отечества. — Вып. 32. — М., 1994. — 192 с. : ил.

Единственная известная фотография искусствоведа А.Н. Греча (с женой). Фото конца 1920-х гг.

"А.Н. Греч. Венок усадьбам, о. Соловки, 1932" — написано на первом листе рукописи, предлагаемой вниманию читателей. Необычно название, загадочна судьба этой тетради, неизвестными путями попавшей в Исторический музей, и так повседневно трагична для советской интеллигенции биография ее автора: лагерь на Соловках, затем второе заключение и смерть в лагере под Тулой [1] . Впрочем, трудно назвать биографией скупые, разрозненные сведения, не сохранившие даже дату смерти. Не выяснен до конца и вопрос о фамилии автора. Известно, что псевдоним Греч, под которым он публиковал свои работы, был взят в память особо почитаемого им литератора и издателя журналов “Сын Отечества” и “Северная пчела” Николая Ивановича Греча (1787—1867). Некоторый свет на этот вопрос проливает приписка на письме А.Н. Греча к В.С. Арсеньеву, сделанная, вероятно, рукой получателя: “Записка историка Алексея Николаевича Греча (председателя Общества изучения русской усадьбы, его прежние фамилии: Залеман, Степанов). Май, 1928” [2] . Известен еще один вариант фамилии Греча — Залиман. [3]

Очевидно, что полную ясность в этот вопрос может внести лишь специальное изучение жизни и творчества ученого. К сожалению, о А.Н. Грече не написано до сих пор ни одной статьи, что объясняется прежде всего скудностью сведений о нем. Остается надеяться, что эта непростая задача окажется посильной для членов воссозданного в апреле 1992 года Общества изучения русской усадьбы — преемника ОИРУ 1920-х годов, деятельность которого неразрывно связана с именем Греча. В настоящий момент мы располагаем лишь немногочисленными сведениями об авторе этой книги.

Алексей Николаевич Греч (Залиман, Залеман, Степанов) родился в 1899 году, а в 1931 году он уже был политзаключенным лагеря на Соловках. К тридцати двум годам Греч успел стать разносторонне образованным историком и искусствоведом, успел многое написать и кое-что опубликовать, а главное — стать соучредителем двух обществ — “Artifex” и Общества изучения русской усадьбы. Идея создания первого принадлежала исключительно Гречу. Однако это Общество, не имевшее четкой программы и отличавшееся некоторой аморфностью, напоминало скорее клуб интеллектуалов, что явно не устраивало его создателя. Мне трудно бывать в Artifex’e, — писал Греч в одном из писем 1921 года, — я вижу, что это не то, чего мне хочется, поэтому я ухожу. Я устал от декадентства, эстетства и дилетантизма... [4] . Эти настроения привели в выходу из “Artifex’a” наиболее активных его членов и созданию в декабре 1922 года Общества изучения русской усадьбы. Его учредителями стали Ю.Б. Бахрушин и А.Н. Греч, а также В.В. Згура, возглавлявший деятельность ОИРУ с 1923 года и до своей трагической смерти во время отдыха в Крыму в 1927 году [5] .

Основную свою задачу члены ОИРУ видели в комплексном изучении усадеб [6] . За семь лет Обществом была проведена огромная работа по обследованию, описанию и фотофиксации усадеб Московской и частично Тверской, Тульской и Рязанской губерний; были составлены картотеки документальных материалов и фотографий. Все это бесследно исчезло вместе с архивом Общества [7] .

ОИРУ располагалось на Кропоткинской улице, в доме № 2 по Хрущевскому переулку, где жил и председатель Общества В.В. Згура. В 1927 году в нем состояло 150 членов. В правление входили: В.В. Згура, Б.П. Денике, Г.А. Новицкий, А.А. Устинов, Г.В. Жидков и А.Н. Греч. Основным направлениям деятельности Общества соответствовали комиссии: экскурсионная — ученый секретарь В.М. Лобанов, библиографическая — Д.М. Банин, картографическая — А.А. Устинов, фотографическая — Г.В. Жидков. За экскурсионную часть отвечал А.В. Григорьев, а созданные при ОИРУ историко-художественные курсы вели В.В. Згура (председатель Совета) и Г.А. Новицкий (секретарь курсов). К 1930 году — последнему году существованию Общества — число членов сократилось до 97 человек, изменилась и организационная структура ОИРУ. Сохранились только две комиссии: картографическая и фотографическая, работой которых руководили соответственно А.А. Устинов и Ю.Б. Шмаров, и экспедиционно-экскурсионная часть во главе с А.В. Григорьевым [8] .

Преемнику В.В. Згуры А.Н. Гречу, председателю Общества в 1927—1930 годы, пришлось пережить со своим детищем наиболее драматический период его истории: гонения, а затем и разгон ОИРУ, заключение и гибель многих его членов. Последовал и арест самого Греча.

Новой власти не нужны были ни усадьбы, ни Общество, их изучавшее, ни люди, самоотверженно и преданно служившие делу сохранения культурного наследия, как не нужны были и культурные традиции дореволюционной России, на которых воспитано первое поколение советской интеллигенции, стремившейся сохранить эти традиции в условиях новой жизни.

1930 год был последним для многих московских обществ. Большинство историко-культурных, искусствоведческих и литературных обществ, сведения о которых занимали многие страницы адресной книги Вся Москва на 1930 год, не было указано в следующем выпуске этого справочника. Безжалостной рукой они были вычеркнуты не только из адресной книги на 1931 год, но и из жизни. Обстановку, сложившуюся к этому времени вокруг ОИРУ и его председателя, позволяет понять письмо Греча к В.С. Арсеньеву, члену Общества, полученное им 31 марта 1930 года. Текст письма публикуется впервые, поэтому приводим его полностью:

“Многоуважаемый Василий Сергеевич! Не думайте, что я забыл про Вашу рукопись. Мне ужасно неприятно — она не находится в делах Общества. Сейчас, в связи с уходом моим из председателей, переберу все дела — но как-то мало надежды, они в порядке. Не знаю, что и делать, что подумать. Рукопись была в портфеле Общества. Оставляю Вам обещанный комплект. Полагаю возможным считать все мои расчеты с Обществом аннулированными. Сейчас мне приходит мысль — не попала ли Ваша рукопись в мой письменный стол в Академии, когда я пытался монтировать сборник декабристов — он был разграблен школьниками, так же как и весь кабинет. Чувствую свою глубокую вину. Уважающий Вас А.Греч” [9] .