Вепрь
Шрифт:
Соне, одетой в легкий сарафан, ехать в седле мотоцикла показалось чертовски неудобно, но добираться через весь город в пыльном автобусе тоже не хотелось, и она, без капли сомнения, надела шлем и села на мотоцикл позади Гриши.
— Готова?
Она кивнула.
Дикий форсаж едва не выбросил Соню из седла. Набрав с места сумасшедшую скорость, Гриша перелетел через газончик и, не снижая скорости, выскочил на дорогу. Соня вцепилась в него мертвой хваткой.
«Не надо, не гони так, — замотала она головой. — Мне страшно».
Но
«Где мы?» — она толкнула Гришу в спину.
— Всё нормально, не бойся.
Потом незнакомые дома и проулки сменили лесопосадки. Пара поворотов — и они оказались в самом настоящем лесу с сочной травой, кривыми черными деревьями и трухлявыми пнями. Когда дорога превратилась в тропинку, Гриша наконец сбросил скорость. Тропинка скоро оборвалась, уткнувшись в заросли. Мотоцикл заглох.
Соня спрыгнула и сняла шлем. Страшно ей ни капельки не было.
«Ну, и куда же ты меня завез, Ваня Сусанин?» Гриша слез с мотоцикла, поставив его на подножку.
— Здесь никого нет, никто нам не помешает поговорить по-человечески.
Достав папироску, он выдул из нее табак и принялся забивать ее травой из бумажного кулечка. Соня вздохнула. Разговаривать с Гришей ей не хотелось, но, видимо, придется — не уходить же отсюда пешком, и к тому же смеркается.
Между тем Гриша зажег папироску, трижды жадно затянулся и с наслаждением выпустил дым вверх. Сплюнув в траву, пнул колесо.
— Сонечка, ты ещё не забыла о моём предложении?
«Каком предложении?»
— Я всё ещё хочу, чтобы ты стала моей женой. У меня уже все готово. Вот, посмотри, я купил тебе кольцо…
Пошарив в бездонных карманах брюк, Гриша выудил золотое колечко с небольшим зеленым камешком.
— Смотри, здесь гравировка.
Держа кольцо двумя пальцами, он сунул его Соне под нос и мизинцем провел по его поверхности. «Сонечке с вечной любовью от Григория», — прочитала она.
Гриша довольно улыбался, глядя на неё безумными глазами.
— Ты согласна?
«Боже, нет!!! Почему ты не можешь понять?»
— Я знал, что ты согласишься. Сонечка, милая…
Взгляд его загорелся, словно в костер подбросили сушняка. Гриша взял Соню за руки и притянул к себе. Она отшатнулась.
— Не надо, не бойся, нам будет хорошо вместе.
Он попробовал её поцеловать, но Соня не далась. Тогда он схватил ее голову и с силой прижал к себе; послышался хруст костей.
«Больно же, идиот!»
— Наконец-то мы вместе, — прошептал он таким голосом, что ей впервые стало страшно.
«Не надо, отпусти!»
Но Гриша был на удивление силен, и вырваться из его рук ей не удалось. Он целовал ее шею, подбородок, губы. Потом они рухнули в траву.
«Нет, нет, отпусти, кретин несчастный!»
— Ты любишь меня, ты меня любишь, — приговаривал Гриша. Он был сейчас похож на сумасшедшего, шарил по её груди, ногам, сжимал плечи.
От стыда, страха и унижения у нее вдруг появились силы, она оттолкнула его, но едва только поднялась на ноги, как он схватил ее за щиколотку и вновь повалил в траву.
— Не бойся, дурочка.
Снова навалился на нее, не давая пошевелиться. Рывком задрал сарафан и запустил руку ей в трусы.
«Скотина, сволочь, отпусти… Шершень убьет тебя!»
Слёзы катились градом, и она впервые почувствовала себя слабой и беззащитной. Соня почему-то всегда считала, что разговоры об изнасиловании — это так, запугивание малолетних, женщиной невозможно овладеть, если она того не захочет. Однако теперь она видела, что даже этот худосочный и слабый с виду тип оказался в два раза сильнее ее, и она не может справиться с ним.
Насильник покусывал ей шею, безостановочно работая рукой у нее между ног. Ей хотелось закричать, но ничего не получалось. Потом с треском расстегнулась «молния» на его штанах, и он стал лихорадочно рвать с нее трусы. Напрасно Соня извивалась всем телом, пытаясь выбраться из-под него, и даже кусалась. Из гортани ее вырвался отчаянный хрип, чудом ей удалось высвободить руку, и она что было сил заколотила по спине насильника. Тот ничего не замечал.
Издав странный, похожий на рыдание, звук, он затих.
Соня не была девственницей и поняла, что всё закончилось. Гриша обмяк, и скинуть его с себя уже не составило труда.
Тяжело дыша, красный, как рак, он перевернулся на спину.
— Извини, любимая, по-моему, у нас получилось не совсем так, как надо.
Соня, захлебываясь слезами, поднялась на ноги, поправила сарафан и с размаху пнула Гришу в лицо. Он опрокинулся с визгливым ойканьем.
«Сволочь, сволочь! Убить гадину! Ненавижу!!!»
Гриша сел, и она снова хотела пнуть ему прямо в омерзительно перекошенный рот, но насильник был наготове. Вскочив, он наотмашь ударил её по лицу. Она упала. Он поставил ее на ноги и снова ударил. На этот раз она устояла.
— Так ты не любишь меня? — удивленно спросил Гриша. — Ты все это время меня не любила?
«Скотина, я ненавижу тебя!»
— Ты никогда не любила меня и всё это время пудрила мне мозги?
Он был сумасшедший, это стало очевидно, и к тому же обкуренный сумасшедший. Гриша шлепнул ее ладошкой по щеке.
— Ты меня обманула! Ну и оставайся здесь одна! Добирайся до дома как хочешь!
Сделав несколько шагов к мотоциклу, он вдруг резко развернулся и с рычанием бешеной собаки побежал к ней. В двух шагах от Сони подпрыгнул и нанёс ей удар ногой в плечо. Ее отбросило, и она больно ударилась головой о землю. Безумец уже стоял рядом и, всё так же рыча, продолжал нещадно пинать её.