Вепрь
Шрифт:
Соня успевала закрывать руками лицо, все остальные части тела у нее были сразу же отбиты.
Наконец Гриша остановился. Тяжело дыша, он склонился над своей жертвой, оторвал её руки от лица и озверело глянул ей в глаза.
— Сучка ты, — процедил он сквозь зубы. Щёки у него дергались. — Сучка и шлюха.
Он плюнул ей в лицо и отошёл.
Соня слышала, как завелся мотоцикл, как через какое-то время его рокот стих вдалеке, но она ещё долго лежала на земле, содрогаясь в беззвучном рыдании.
Когда она немного
Она так и поступила. Около часу ночи, по её расчётам, она добралась до дома Олега. Осторожно постучала в дверь. Никто не отозвался. Тогда она надавила на кнопку звонка.
— Кто там? — спросил испуганный женский голос. Это тётя Нина. Значит, Олега нет дома, потому что при нем она молча открывает.
Соня стала напротив дверного «глазка» и царапнула дверь. «О Боже!» — услышала она, замок трижды щелкнул.
— Сонечка, что с тобой?!
Тётя Нина стояла перед ней заспанная, в желтом махровом халате и тапочках.
— Что случилось?! Что с твоим сарафаном?! Боже мой, да ты же вся в синяках!
И тут Соня не выдержала. Слезы брызнули фонтаном, она повисла у тёти Нины на шее, затрясла головой.
— Олежки дома нет, по-моему, он пошёл к Шурику. Сейчас я позвоню. Я его обязательно найду, он поможет, не плачь.
Она усадила Соню в кресло и принялась звонить по телефону. Потом принесла рюмку коньяка, халат, полотенце. Соня собралась уже идти в ванную, но тут вернулся Олег. Он был с Шуриком. Сел у ее ног и молча выслушал все, что она смогла объяснить, захлебываясь слезами и раздираемая стыдом. Шурик, судя по всему, тоже кое-что понял, потому что он испуганно уставился на Олега и покачал головой,
— Не надо, Шершень, — проговорил он тихо. — Лучше не надо. Давай я сам.
Олег не ответил. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Он вышел из гостиной, но отсутствовал недолго. Когда он вернулся, Винт вскочил с дивана.
— Олежек, у меня есть хорошая мысль, — быстро-быстро заговорил он. — Давай я сам всё сделаю как положено. Я хладнокровней, у меня лучше получится. Я уже всё придумал. Давай?
Но Олег, похоже, его и не слушал.
— Прими душ и ложись спать. Я скоро вернусь, — сказал он, поцеловав Соню в лоб, и направился в прихожую.
Шурик схватил его за руку.
— Нет, Шершень, не делай этого. Не убивай его. Ты же не Вепрь, у тебя не девять жизней, это ему не страшно гнить в тюрьме хоть до старости!
Олег освободил руку и покачал головой.
— Отдай пистолет, — умолял Винт. — Не нужен он тебе.
Олег кивнул:
— Тут ты прав. Я эту сволочь и так убью.
Соня увидела, как он откинул куртку, вынул из-за пояса брюк большой чёрный пистолет и отдал его Шурику.
— Мы пойдем вместе, — сказал Винт. — Со мной надежней.
Соня со страхом смотрела на них, начиная жалеть, что обо всём рассказала.
Гриша был на краю могилы.
15 июля 1991 года народный суд Кировского района приговорил Волкова Олега Владимировича к шести годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима.
Гриша с Первомайки продал бесполезный теперь для него мотоцикл, купил дорогую инвалидную коляску и редко появлялся на людях.
Соня несколько раз ездила в Магадан к Олегу и один раз умудрилась повстречаться там с Винтом и Вепрем.
Соня обо всем рассказала маме, и та воспылала к Олегу горячей материнской любовью и вместе с дочерью стала терпеливо дожидаться его возвращения и готовить приданое.
25 августа 1993 года Шурик с Машенькой возвращались на машине (Винт только-только купил себе новенький «БМВ») с дачи Машиных родителей. На полпути из-за поворота вырулил вишневый «Опель» и пристроился за ними. Машенька обернулась и критически осмотрела его (с некоторых пор она стала проявлять повышенный интерес к автомобилям).
— Всё равно у нас машина лучше.
Винт покосился в зеркало заднего вида и побледнел.
— Это за мной, — прошептал он и крикнул: — Пригнись! Пригнись, я тебе говорю! Сейчас…
Его оборвала длинная автоматная очередь. Она по косой прошила автомобиль, и две пули со страшными шлепками вошли Винту в затылок. Он захлебнулся кровью. Отпустив руль, уронил голову Машеньке на колени. Она дико закричала.
«БМВ» запетлял по дороге, потом обо что-то ударился и пошел кувырком, с каждым ударом превращаясь из дорогого автомобиля в груду бесполезного металла. Машенька не переставала кричать. Потом была ужасная боль и сводящий с ума вид торчащих из кровавой ноги острых осколков кости.
Мир закрутился, истекая кровавыми красками, потом побледнел, расплылся, а вскоре и вовсе перестал для неё существовать…
Глава седьмая
Антон проснулся. С трудом разлепив опухшие веки, он увидел тусклые, размытые силуэты и не сразу сообразил, где находится.
Постепенно до него дошло, что он сидит у себя в спальне, в любимом кресле-качалке, одетый все в тот же серый костюм, в котором был вчера в ресторане. Проведя сухим языком по губам, он осторожно ощупал себя. «Пить, — подумал Антон. — Водички бы. Или пива. Да, лучше пива — холодного, с пеной…»