Вепрь
Шрифт:
В таком вот убитом состоянии ее и застала однажды субботним утром горничная гостиницы, в которой Славянка узнала Женьку Носову, свою бывшую соседку ещё по тому времени, когда она проживала на квартире Круглова.
— Ба-а! — Славянка с трудом приподняла голову с подушки. — Кого я вижу! Это Женечка Носова, или у меня опять бред?
Женька по своему обыкновению вытаращила глаза и открыла рот.
— Ха! Вот это встретились! — она бросила пылесос, вытерла руки о белый передничек и, пододвинув стул к кровати, села в изголовье. — Славянка,
— Представь себе. А что, я так сильно изменилась?
— Видок у тебя… потасканный. А я-то голову ломаю, куда это ты исчезла. Ты же, помнится, говорила, что скорее пойдёшь грабить, чем станешь проституткой?
— А с чего ты взяла, что я проститутка?
— Ну, знаешь ли, вид твой, и вообще… А что, по-твоему, ты делаешь в отеле, в постели, затраханная до такой степени?
— Бестолочь ты, Женька, — с досадой проговорила Славянка. — И какой кретин только тебя на работу принял, дуру такую?
— Меня тетка сюда устроила, — объяснила Женька. — По великому блату. Зарплата хоть и небольшая, но здесь же иностранцы, сама понимаешь… Один дядечка из Финляндии мне постоянно подарки делает. То духи, то безделушки какие-нибудь. Недавно вот часы подарил, — Женька вытянула вперед белую ручку и покрутила ею перед Славянкиным лицом.
Та заинтересовалась.
— А ты ему что? — спросила она.
Женька почему-то смутилась:
— Да нет, что ты, он славный дядька. Говорит, что я на его дочь похожа, она у него умерла, когда была ещё совсем маленькая.
— Угу, то-то я смотрю, что ты больно на младенца смахиваешь. Ума нету, одни сиськи да ноги.
Женька вздохнула, облизнув губки:
— Счастливая ты, Славянка. Тебе легко рассуждать, у тебя голова варит. А мне, похоже, без передка ничего в жизни не добиться. А знаешь, как мне этого не хочется?
— Хорошего мало, — согласилась с ней Славянка. — Хотя я и сама в последнее время, знаешь ли… в болоте по уши. Всё жду чего-то, жду…
— Всё равно, — упрямо сказала Женька. — У тебя застой временный, а у меня он пожизненный. Эх, если бы я могла, я бы здесь таких дел натворила!
Женька сложила руки перед лицом, словно монашка на молебне, и мечтательно закатила глазка.
— Где это здесь? — заинтересовано спросила Славянка. — В гостинице, что ли?
— Представь себе! Да здесь, если хочешь знать, настоящее золотое дно.
Славянка заинтересовалась ещё сильнее. Откинув одеяло в сторону, села на край кровати.
— А что, у тебя есть что-нибудь на примете?
Женька игриво шлепнула её по ляжке.
— Подружка, да у меня как минимум четверо на примете! Их можно брать прямо сейчас, тёпленькими. По крайней мере у них в номере всегда можно стибрить несколько сотен баксов.
Славянка поморщилась. Нечто подобное она и ожидала услышать.
— Несколько сотен? — теперь настала её очередь шлепнуть собеседницу по ляжке. — Фи! Ну и мелко же ты плаваешь, Жека! Ну стибришь ты у них, и что будешь делать дальше? Бежать куда глаза глядят? А кончатся твои сотни, станешь искать, под кого бы подстелиться? Тогда лучше уж сразу стелиться и никуда не бегать.
Женька обиженно фыркнула. Закурила последнюю в пачке сигарету, внимательно рассмотрела струйку дыма, поднимающуюся на ней, и посмотрела на Славянку:
— А сама-то ты чем занималась? Не этим ли?
— Не совсем. Сейчас у меня другие принципы. Во-первых, по мелочам на риск не идти. Во-вторых, в дела со множеством нулей тоже не соваться. Один раз я сунулась, до сих пор очухаться не могу… Послушай, подруга, а не плюнуть ли нам на все и не закатиться ли куда-нибудь пообедать. Я хочу есть. Тебе долго еще работать?
— Да нет… — Женька пожала плечиками. — Вообще-то я собиралась убраться в твоем номере и идти обедать. Но если ты не хочешь, могу не убираться. Здесь недалеко, на Филипьевской, я знаю неплохое местечко. Пельменная. Дешёво и сердито. И идти всего пять минут.
— Тогда шуруй переодеваться, — решительно сказала Славянка, накинула халат и направилась в душ. — Я тоже сейчас буду готова. А то с ценами в здешнем ресторане можно совсем обанкротиться… — добавила она уже из ванной.
Выйдя из душа, она не спеша оделась, просушила волосы феном, накрасилась со всей тщательностью и, дотронувшись напоследок до себя духами, вышла в коридор. Женька была уже тут, тоже благоухающая, со светлой сумочкой через плечо и в цокающих по м-раморному полу белых туфельках. В руке пестрый зонтик — на всякий случай. Юбочка «а ней была настолько короткая, что, будь Славянка чуть-чуть пониже, увидела бы то, что всегда сразу же замечали мужчины, — белый уголок гипюровых трусиков, с любопытством выглядывающий из-под юбки. Впрочем, другие Женькины прелести были и так ей видны; блузка сильно стягивала ее грудь, и она выдавалась наружу двумя упругими пузырями.
— Будь я мужиком, я бы тебя изнасиловала, — заметила Славянка.
— На себя посмотри, — огрызнулась Женька. — У тебя на лбу написано, что ты шлюха. И духи у тебя блядские…
В шутку переругиваясь, они дошли до лифта. В холле, около искусственного горного ручья, им навстречу попался Эдик Нечаев с чёрной дамской сигаретой в нежных музыкальных пальцах. Заметив Женьку, он растянул своё узкое лицо в улыбке и приветственно развёл руками.
— Здравствуй, Женечка! — неизвестно чему радуясь, пропел Эдик устремившись к ним. — Здравствуй, ласточка! Куда это мы собрались, по-моему, обеденное время ещё не подошло?
Женька сделала идиотский книксен.
— Ути-пути, конечно же, я это знаю, рыбка моя. — Приподнявшись на носки, она чмокнула Эдика в щеку. — Я уже везде прибралась, так что мы полетели, ладно? А то Славянка просто помирает с голоду…
— Славянка? — склонив голову, переспросил Эдик. — Мы с госпожой Ивановой знакомились немного под другими именами, не правда ли, госпожа Иванова?
— Это мой псевдоним, — хрипло отозвалась Славянка. — Женька, пошли, мы опаздываем.