Вепрь
Шрифт:
— Ты ещё не поздоровался со мной, — напомнил Вепрь.
— И не подумаю. Ты меня напугал.
Что Вепрю нравилось в Эдике, так это то, что тот не стеснялся признаться в таких вещах. Он был выше условностей.
— Ты где столько времени пропадал? — спросил он раздраженно. — В Городе слухи поползли, что тебя убили. Никто, конечно, в это не поверил, все до сих пор считают тебя кем-то вроде Кащея Бессмертного, но мы-то с Ольгой прекрасно знаем, как на самом деле обстоят дела…
— Хорошо, я зайду к ней, успокою.
— Успокою… А меня кто успокоит?
Вепрь хмыкнул и потрепал его по волосам.
— У тебя появились проблемы, малыш?
— У меня всю жизнь проблемы, — вздохнул Эдик. — Как только появился слух, что тебя прихлопнули, моментально полезли всякие личности с предложениями об охране и непрозрачно намекнули, что вскоре она мне понадобится. Ты же знаешь, что сейчас уже нет рэкета, есть охранные службы, которые числятся в штате и получают огромную зарплату… Их уже не прельщает возможность быть схваченными за руку во время передачи денег.
— Ага. А платить ты, значит, не намерен?
— Конечно, нет. Раз ты живой, кого мне бояться?
Вепрь снова хмыкнул:
— В таком случае как там обстоят дела с моим номером? Ты еще никого не успел туда вселить?
— Увы, — Эдик развел руками. — Я же сказал, что тебя в Городе считают мертвым. А зачем покойнику номер в отеле? Я держал его до последней минуты и сдал сегодня утром хорошему знакомому.
— Кому именно, если не секрет?
— Ты его прекрасно знаешь. Антон Малышев. Малыш.
— Малыш? Ха! Его что, Алёна из квартиры выгнала?
— Пока нет, насколько мне известно. Хотя думаю, что выгонит, если узнает, для кого он снял номер.
— И для кого же?
Эдик изобразил в воздухе нечто волнистое:
— Думаю, она его любовница. Кр-расавица. Малыш просил номер на пару недель, и я не отказал, ведь я думал, что тебя убили, а Малыш не последний человек в Городе.
— Ну и трус же ты, Эдуард. Порой мне просто стыдно за тебя.
— А что я такого сделал? — спросил Эдик невинно. — Просто не отказал в просьбе хорошему человеку.
— А мне, значит, отказываешь?
— Я этого не говорил. Мне кажется, что будет гораздо лучше, если ты остановишься у Ольги. Она с ума сходит, а это будет для нее большим сюрпризом. Да и Анька обрадуется. Она скучает по тебе.
Аньке, Олиной дочери, было пятнадцать лет, и она очень любила своего старшего брата.
— Ладно. Уговорил. Еду к Оле. Но сначала я хотел бы взглянуть на эту девчонку.
— На какую ещё девчонку?
— Ну, эту… Протеже Малыша… Мне интересно знать, кто она.
Посмотрев на часы, Эдик постучал пальцем по стеклу.
— Полтора часа назад они отобедали и укатили в неизвестном направлении. Но если хочешь, я могу выяснить.
— Да уж, сделай милость… А что — она даже не представилась?
— Почему же, всё оформлено как положено. Она записана как Елена Иванова, но когда она назвала себя, Малыш так недвусмысленно усмехнулся, что сразу стало ясно — она врёт.
— Хм-хм, если что-нибудь выяснишь, дай мне знать, я буду тебе очень обязан.
Вепрь направился к выходу. В дверях остановился:
— Да, если вдруг снова нагрянут господа охранники со своими предложениями, то назначь им встречу и звони мне. И не вздумай сам прикрываться моим именем — это может плохо кончиться. Ты ведь не знаешь, что это за ребята?
Эдик покачал головой.
— Вот видишь. Пока, Эдуард,
Вепрь покинул отель, глубоко задумавшись.
Глава девятая
С утра небо над Городом обиженно хмурилось, обещая великий потоп, пока часа в два пополудни не начался самый настоящий осенний дождь, который усердно долбил крышу автомобиля.
Выйдя из машины, Вепрь раскрыл зонт и огляделся. Он стоял в окружении десятиэтажек, равнодушно взирающих на него с многометровой высоты. Интересующие его окна на пятом этаже одного из домов были задернуты шторами, за стеклом виднелись цветы.
Он ещё некоторое время постоял, наблюдая, потом сложил зонт и снова забрался в автомобиль. Порывшись в бардачке, он вынул оттуда потрепанный исписанный ежедневник. Поплевав на пальцы, быстро перелистал страницы, нашел нужную надпись и прочитал вслух:
— «Курженко Валерий Анатольевич, год рождения — 1955, место рождения — не важно, место жительства — улица Грибоедова, дом 69, квартира номер 57. Женат, две дочери… — та-ак… — начальник смены котельной…». Примерный семьянин, надо полагать. Что ж, я не виноват, что ты грешил в молодости.
Вепрь захлопнул ежедневник, бросил его обратно в бардачок и вылез из машины. Коротким броском добежал до подъезда.
Там, под далеко выступающим вперед козырьком, стояла компания подростков — четыре девушки лет по пятнадцать, разукрашенные, как детские куклы, и пятеро парней того же возраста. Все курили и что-то шумно обсуждали. Когда Вепрь подошел к ним, они замолчали, а потом зашушукались,
— Ребята, пятьдесят седьмая квартира в этом подъезде? — уточнил он, чтобы в случае ошибки ему не пришлось возвращаться — Вепрь был суеверным.
— Да, в этом, — ответила одна из девиц после непродолжительного молчания. По вопросительному взгляду он понял, что она из этой квартиры, по-видимому, одна из дочерей Курженко.
— А что вы хотели?
Внимательно оглядев её, Вепрь отметил, что девица довольно миленькая, хотя напрасно так увлекается косметикой. Добела выжженные пергидролем вьющиеся волосы с черными корнями, тонкая коричневая сигарета с ментолом в тонких пальцах, пухлые губки со слоем помады — таков был ее портрет.