Верь мне, Есения
Шрифт:
— Не бойтесь, Есения, — делает шаг в мою сторону. — Я всего лишь хочу вас провести домой, раз уж вы отказались от свидания.
— У девушки уже есть тот, с кем она на свидания ходит, — показывается в пятне света силуэт Кейна. И как только он смог так незаметно подойти, что ни я, ни мой новоявленный поклонник его не увидели? — Идем Есения.
Он тоже протягивает ко мне руку и я, не задумываясь, шагаю к парню, чувствуя, как его пальцы крепко смыкаются вокруг моей ладони. Пожалуй, даже чуть крепче, чем следовало.
— Я думаю, что девушке самой стоит позволить решать, с кем ходить на свидания, — ничуть не смутившись, парирует Георг.
Мужчины обмениваются настолько яростными взглядами, что мне на мгновение кажется, что воздух вокруг них вот-вот вспыхнет.
— Мисс Есения, мое предложение насчет выходных в силе, — дергает уголком губ “назгул”, даже не взглянув на меня и продолжая сверлить взглядом Кейна.
— Не думаю, что оно уместно в данных обстоятельствах, — качает головой Кейн. — И нам уже пора.
С этими словами он разворачивается и утаскивает меня, словно на буксире в сторону выхода. Я еще успеваю напоследок оглянуться и поймать хищный взгляд "назгула", направленный мне в спину. Есть у меня предчувствие, что это лишь выигранная битва, а не война… И дело совсем не в том, кому меня приглашать на свидания…
Мы идем молча. Мало-помалу я приноравливаюсь к шагам Кейна и принимаюсь топать в одном с ним темпе.
— Что это было? — цедит сквозь зубы друг. И невооруженным взглядом видно, что он едва сдерживает гнев.
— Что? — невинно хлопаю ресницами. В данный момент отчего-то становится горько и обидно. Значит, игнорировать меня после поцелуя можно, а вот другим за мной ухаживать нельзя? Даже если эти ухаживания продиктованы совсем другими намерениями.
— Ты прекрасно понимаешь что? — рычит Кейн. Таким я его никогда не видела. Неужели ревнует?
— Смею надеяться, что я просто понравилась Георгу, и он меня пригласил на ужин, — словно несмышленому ребенку, демонстративно принимаюсь объяснять. — Ведь именно так должны поступать настоящие джентльмены. А не целовать случайно на балах, а потом делать вид, что ничего не случилось.
— Дело не в твоей красоте. Ему нужно совсем другое, и тебе это прекрасно известно, — еле сдерживается Кейн. Во взгляде, которым он меня награждает, пылает огонь.
— В смысле другое? Ты хочешь сказать, что я не могу привлекать мужчин? — в груди ядовитой волной вскипает обида. Вот значит, как он обо мне думает. А как же, дурнушка и дикарка с нагорья явно не та, кем может заинтересоваться уважаемый господин.
— Я не это хотел сказать, — тихо отвечает Кейн. — Ты передергиваешь.
— А что? — вскрикиваю, не в силах сдержать эмоций. Он думает, поцеловал меня и все, а потом можно забыть об этом? Стереть из памяти, словно ничего и не было? — Если ты так легкомысленно относишься к поцелуям, то и мне можно. И, соответственно, принимать ухаживания от других тоже.
— Я не отношусь легкомысленно, Есения, — внезапно он останавливается и привлекает меня к груди. — Ты мне очень нравишься. Очень. Но нам нельзя быть вместе. Пока нельзя. Тебе быть рядом со мной слишком опасно.
— А до этого не было? К чему весь этот пафос? — фыркаю я ему в грудь, но прижиматься не прекращаю, с упоением впитывая каждой клеточкой тела его тепло, наслаждаясь нежными и одновременно крепкими объятиями.
— Ситуация с недавних пор изменилась, — касается он губами моих волос. — Но как только я все исправлю… я смогу начать за тобой ухаживать по всем правилам. Просто… Верь мне, Есения… Ты веришь?
Мое сердце трепещет в груди, словно глупый мотылек, зажатый в ладошке. Я помню, как в детстве ловила бабочек на большом лугу, складывала ковшиком руки, прислушиваясь к тому, как щекочут их нежные крылышки внутреннюю сторону ладоней и шептала им свои заветные желания, чтобы потом с надеждой смотреть, как они, выпущенные на волю, взлетают в небо. Воспоминание накатывает, как всегда, внезапно, и впервые я не желаю погружаться в него, мне хочется просто стоять тут, вот так прижавшись к Кейну, уткнувшись носом в вырез его куртки, вдыхать такой родной и знакомый запах и никуда не спешить.
— Верю… — едва слышно шепчу в ответ.
Глава 49
Несмотря на розовый туман, царящий в моей голове еще несколько дней после разговора с Кейном, на задворках сознания меня неприятно царапает какая-то нестыковка. Она с каждым днем становится все ощутимее и ощутимее, пока я в какой-то день не просыпаюсь посреди ночи с четким ощущением, что нужно еще раз прочитать о лисме. Как могла заразиться несчастная Ребекка Льюин, если лисма переносится через укус животных и не передается от человека к человеку? Животное же заболевает ею, если на него напал лыкас. Но лыкасы посреди столицы? Это как-то уж слишком невероятно. И на кого им нападать? На бродячих кошек и собак? На белок в городском парке? Крыс?
— Ты чего не спишь? — слышится хриплый спросонья голос соседки. Над ее кроватью тут же зажигается ночник, а сама она резко садится, словно и не спала еще какую-то минуту назад беспробудным сном.
Тоже сажусь на своей кровати, зажигая светильник. Комната заливается тусклым желтоватым светом, оставляя ощущение ночного уюта и тепла.
— Не знаю, — вздохнув, пожимаю плечами.
— Ты о Кейне думаешь, — с лукавой улыбкой допытывается подружка.
О нашем с ним разговоре я в тот же день рассказала Юлалии, терзаясь сомнениями, насчет честности парня, и мы обе пришли к выводу, что он, скорее всего не врет, но тайна, которую он, простой студент, настолько тщательно скрывает, вызывает не только праздное любопытство, а и серьезные опасения. Вплоть до того, что подруга мне настоятельно советует подумать дважды, перед тем, как влюбляться в него по уши, иначе есть большая возможность быть замешанной в чем-то опасном и противозаконном. Эх, знала бы, моя милая Лали, что я уже давным-давно отдала ему свое сердце. И даже поцелуи Ашкая, коими он дважды награждал меня при каждом удобном случае, в подметки не идут с тем единственным, который случился на балу. Именно он для меня был по-настоящему первым, тем, о котором пишут в книгах, тем, о котором помнят годами и чувствуют трепет внутри, переживая вновь и вновь восхитительные моменты.
— Нет, не о нем, — качаю головой. — Меня беспокоит лисма. Что ты знаешь о ней?
Брови соседки удивленно вздергиваются вверх.
— Ну-у-у, не слишком много… — тянет она. — То, что нам преподавали из школьного курса.
— От нее нет лекарств, да? — нервно сминаю простынь на кровати.
— Нет, — печально качает она головой. — Но наши ученые работают над этим… Работали… Мой папа, например…
— И что потом? — в надежде вскидываю голову.
— Ничего, — вздыхает подруга. — Проект закрыли. Лабораторию расформировали. Все разработки изъяли и засекретили.