Верь мне, Есения
Шрифт:
— Ничего себе! — не сдержавшись, громко восклицаю. Вот так дела! То бишь лекарство так и не нашли и лавочку поспешно прикрыли, а между тем растет количество заболевших в столице. Интересно, а какая ситуация по иным городам королевства. Это только нам так подфартило или всем сразу? К тому же, если рассудить логически, то ученые явно что-то изобрели, иначе смысла засекречивать данные нет никакого.
— А что твой папа рассказывал об этом? — осторожно спрашиваю Юлалию.
— Ничего, он же документ о неразглашении подписал, — закусывает губу соседка. — Но… перед тем как их прикрыли, я нечаянно увидела его письмо к его наставнику. Он папу учил много лет назад, был его научным руководителем, а теперь отошел от дел, купил домик в приморье и отдыхает там, но папа до сих пор иногда с ним советуется.
— И что же там было? — взволновано спрашиваю, внутренне чувствуя, насколько важна эта информация.
— Папа писал — произошла случайная му-та-ци-я, — осторожно по слогам произносит Лали. — Больше я не увидела, отец меня заметил и закрыл рукой написанное.
Смысла ложиться спать уже нет. За окном тусклой полоской рассвета брезжит горизонт, и я, недолго думая, встаю, чтобы набрать в чайник воды и сделать нам чай. После разговора не только у меня просыпается тревожное предчувствие. Лали тоже не сидится на месте, и пока я завариваю тонизирующий напиток в чашках, она быстренько сооружает нам парочку бутербродов с ветчиной и сыром.
Хоть кусок в горло не лезет из-за волнения, я упорно убеждаю себя съесть хотя бы крошку. Сегодня четыре пары, и вряд ли у меня найдется время сбегать в буфет — слишком серьезные запланированы семинары. А там уже и время подходит собираться.
В академии сегодня тихо, как никогда. Такое ощущение, что всех нас накрыли громадным звуконепроницаемым колпаком, а смех и радость высосали дементоры из книг о Гарри Поттере.
На первых двух лекциях я благополучно дремлю — бессонная ночь дает о себе знать — и лишь на третьей по прорицанию прихожу в себя, и то только из-за того, что после нее у нас сразу же семинар с магистром Шарлье.
Прорицание не тот предмет, который мне легко дается. Я едва-едва набираю приличное количество баллов для допуска на экзамен. На самом деле я очень стараюсь, но все мои старания идут насмарку, как бы печально это не звучало. Каждый раз, когда мне нужно сосредоточиться и увидеть что-нибудь из будущего или прошлого, голова начинает настолько сильно болеть, что кажется, будто раскалывается пополам. Посему теорию я всегда сдаю на отлично, а практику на слабенькую троечку.
— Не твой это предмет, просто не твой, — утешает меня магистр Шарлье и идет восхищаться умениями Белинды, которая в очередной раз предрекла на выходные дождь. В этой девушке, воистину, умер великий метеоролог, поскольку остальные ее прогнозы — те, что не относятся к погоде — и приблизительно не так точны.
Я с опаской смотрю на сегодняшний инвентарь для предсказаний — хрустальный шар — и мысленно готовлю себя к неудаче. Лишь бы голова не сильно болела. Пока что ни руны, ни карты, ни вхождение в транс из шаманских практик, не принесло должного результата. На самом деле дар ясновидящего есть далеко не у всех, он настолько редок, что можно по пальцам пересчитать людей, владеющих им. А все эти атрибуты, это часть программы, направленной на ознакомление с различными способами, используемыми в разные эпохи и на разных континентах, и носит лишь общеобразовательный характер и как возможность пробудить в ком-то из студентов спящие способности.
— Положите руки на шар и сосредоточьтесь на вопросе, который вас интересует, — словно издалека звучит голос преподавателя.
Я послушно выполняю инструкцию, но мой взгляд то и дело возвращается к окну. За стеклом ветер гоняет по земле бурые влажные листья. Вчерашний снег истаял без следа и теперь снова на улице слякоть и мерзкая морось.
Зябко ежусь, окидывая взглядом аудиторию. Все сосредоточенно буравят взглядом артефакты, пытаясь хоть что-нибудь узреть в их прозрачной глубине. Почему-то на парах отсутствует Талбот. Странно, он никогда не пропускает… Может, приболел?
Магистр Шарлье, контролирующий процесс вхождения в транс, натыкается взглядом на мое откровенное бездельничанье и осуждающе хмурится. Мне быстренько приходится сделать хотя бы вид, что я усиленно стараюсь узреть свое будущее в хрустальном атрибуте.
Вперившись глазами в шар, начинаю просто любоваться, как причудливо играют на нем отблески свечей и светильников, словно маленькие золотистые светлячки сверкают в его глубине. Внезапно один из них прорывает прозрачную оболочку, будто это не стекло, а мыльный пузырь и начинает кружить вокруг моей головы. С удивлением наблюдаю за движением пылающей искорки, которая разгорается, становясь все больше и больше, пока не вспыхивает с легким хлопком как раз напротив моего лица. А я словно воочию вижу перед собой не аудиторию, а наш университетский двор, кареты скорой помощи, суетящихся лекарей и нескольких людей на носилках, которых выносят из здания общежития санитары.
Изумленно моргаю и оказываюсь обратно в классе, где тихо бубнят мои одногруппники, пытаясь настроиться на работу и проговаривая короткие медитативные заклинания, снующего между рядами преподавателя и обычный стеклянный шар передо мной.
Интересно, это было видение или же я просто задремала под мерные звуки речитативов? Желание проведать Талбота становится все сильнее и сильнее.
Глава 50
Я еле досиживаю до конца пары, торопливо карябаю на листе первый пришедший в голову бред, выдавая его за свое видение, и, схватив сумку, вылетаю из аудитории. Ноги, словно сами бегут в сторону общаг, на сердце становится все тяжелее и тяжелее. Пулей взлетаю на нужный этаж и только перед комнатой одногруппника останавливаюсь, чтобы перевести дыхание. За дверью слышится тихий шорох, иногда скрип пружин матраса, будто кто-то переворачивается на кровати и едва слышный звон посуды.
Решительно поднимаю руку, стучу об косяк и, не дожидаясь позволения, вхожу.
— Есения? — удивленно поднимает брови Талбот.
Он лежит на постели поверх покрывала, до пояса прикрытый теплым клетчатым пледом, и вид у друга, честно говоря, неважнецкий.
— Привет, — осматриваюсь по сторонам. М-да, комната мальчишек — это комната мальчишек: разбросанная одежда, немытые чашки, громоздящиеся пирамидой на столе, учебники, где только можно… Черт ногу сломит в этом бардаке. — Ты один?
Тал растерянно кивает и, привстав, освобождает от вещей прикроватный стул, чтобы я могла сесть.
— Стю в виварии. У них там подготовка животных к какому-то эксперименту и до вечера его не будет, — поспешно объясняет Тал, отчего-то краснея.
— Тал, — внезапно застеснявшись, мну на коленях юбку, присев на предложенное место. — Ты не подумай, что я того… Совсем с катушек съехала… Но у меня плохое предчувствие насчет тебя. Ты плохо себя чувствуешь?
Одногруппник вскидывает на меня удивленный взгляд.