Верь мне и жди
Шрифт:
— Выбирай, что важнее. Хотя я уверена, Коля все поймет.
— Получится выламывание рук, — вздохнула я. — Так не честно.
— А взять молодую жену и не велеть ей рожать — это честно? — возмутилась Настя.
— Не надо, — попросила я. — Он же не из каприза или самодурства, я его понимаю.
В кухню пробрался Петр Александрович, и только теперь я вспомнила о подарках. Бросилась искать пакет, нашла в сенях, вернулась на кухню и выложила подарки на стол. Малыш с интересом, но без жадности, взял игрушку и стал вертеть ее в руках.
— Да зачем же! — воскликнула Настя, однако
Подошло время ехать. Ваня уже сидел в своей потрепанной «девятке», разогревал ее, а мне все не хотелось уходить из этого гостеприимного дома. Настя обняла меня:
— Приезжай еще. Мне не выбраться — сама видишь. А ты приезжай! Хорошо бы с Колей. Петр Александрович скучает по нему.
Мы расцеловались на прощание, отцу Александру я от полноты чувств смогла сказать только:
— Спасибо!
Он улыбнулся и перекрестил меня.
Ваня включил в машине радио и всю дорогу насвистывал незатейливые мелодии. Я не знала, о чем говорить с ним, и молчала. Однако мне было приятно смотреть на красивого молодца и сидеть рядом с ним. Приехали мы быстро, намного быстрее, чем я утром. Ваня довез меня до самого дома и, прощаясь, вдруг сказал со вздохом:
— Хороший у тебя мужик. Береги его.
Я растерянно кивнула и, поблагодарив, вошла в подъезд. Беречь тебя… Да для меня не было и нет более важной цели!
После исповеди у отца Александра и разговора с Настей я успокоилась внутренне, и страсти оставили меня. Уже через месяц я не могла даже вообразить, что была способна на такую дикость: на измену тебе. Все! Забыть навсегда! Это не должно стоять между нами, мешать нам.
Я терпеливо ждала твоего возвращения, доделывала, довязывала, вышивала бисером твои костюмы. Из дома почти не выходила, да и не хотелось. Близился Новый год, я стала придумывать подарки. В первую очередь тебе. Это задача не из легких. С одной стороны, ты такой яркий человек, у тебя много увлечений, какие-то определенные интересы. В таких случаях дарить подарки нетрудно. С другой стороны, ты мог купить себе почти все, что хочешь. Удивить сложно. Однако мне доставляло удовольствие ходить по магазинам и смотреть, выбирать для тебя что-нибудь милое, симпатичное.
Я так соскучилась по тебе, что считала дни и часы до твоего возвращения. И опять ты захватил меня врасплох. Я занималась предновогодней уборкой, стиркой — словом, основательно все в доме перевернула.
Огромная квартира требовала столько времени на уборку! Бывало, только закончу пылесосить и мыть в последней комнате, как можно начинать все сначала: в первой комнате опять слой пыли лежит. Я не раз уже подумывала найти помощницу, но не могла не посоветоваться с тобой. Захочешь ли ты терпеть в доме присутствие постороннего человека? И каким должен быть человек, чтобы не выносил сор из избы, не сливал информацию в «желтые» издания, берег нашу приватность? Ну и не крал, конечно, не обманывал… Однако на всякий случай я обзвонила агентства, выяснила условия их работы, оставила заявку.
Так вот, до той поры убирать квартиру мне приходилось самой, а генеральная уборка превращалась в форменное стихийное бедствие. Я стояла на стремянке в холле и протирала светильник, когда щелкнул замок и вошел ты. Я едва удержалась на стремянке, так вскрикнула и подалась вперед.
— Спокойнее, спокойнее! — сказал ты и помог мне сойти с лестницы. — Ты мне пока еще целая нужна.
«Господи, а я ведь как замарашка!» — невольно подумала я, прижимаясь к тебе. Ты не улыбался, что-то было не так. Я вопросительно посмотрела на тебя. Измученный, худой и… губы разбиты.
— Что это? — испугалась я.
Ты с трудом раздвинул губы в улыбке. Нет передних зубов! Я ахнула:
— Что с тобой? Что случилось?
Ты смущенно развел руками. Обозрев разгром и хаос, царящий в доме, устало попросил:
— Приготовь ванну.
— А поесть?
— Потом.
Еще раз поцеловав тебя в колючую щеку, я понеслась набирать воду в ванну. Ты внес сумки в кабинет и закрылся там. Я поспешила на кухню соображать что-нибудь вкусное. Себе я, ты знаешь, редко готовлю, поэтому ничего существенного из еды не было. Впрочем, холодильник, как всегда, забит был мясом, полуфабрикатами, морожеными овощами, рыбой — всякой всячиной. Я с нетерпением ждала, когда же ты расскажешь, как лишился зубов. Это были качественные коронки, ты ставил их еще в Америке. Насыпая в ванну морскую соль и заливая пену, я все больше тревожилась.
Но только к вечеру, приняв ванну, поев как следует и отдохнув, ты рассказал мне приключившуюся с тобой историю.
В республиканском центре, откуда вы только что вернулись, тебя принимали всегда на ура. Там обитали твои основные, самые богатые спонсоры. По окончании гастролей они обычно закатывали роскошный банкет. К финалу тура ты, как правило, был измотан и старался избегать встреч с поклонниками, отказывался от чествований и вечеринок с угощением. Этим людям отказывать было нельзя: от них зависел выпуск нового альбома.
Кто-то из поклонников поднес тебе бутылку шампанского прямо на сцену. Перед банкетом ты немного выпил, чтобы взбодриться, набраться сил для долгого застолья. Что-то с этим шампанским было не то, ты опьянел в момент. Когда сел за стол, выпил коньяка. Все важные люди города сидели вокруг тебя, произносили замысловатые тосты и здравицы. Тебе было плохо, но приходилось улыбаться, шутить, говорить ответные комплименты. А хотелось только одного: спать, лежать без движения. И тут из-за соседнего столика донеслось:
— Коля, спой!
Ты рассердился, но сделал вид, что не расслышал. Банкет набирал обороты, все уже были разгорячены. Соседний столик не успокоился. Там сидели сынки местных нефтяных магнатов, здоровые бездельники, мажоры. Один из них снова поднялся и пьяно крикнул:
— Спой, Коля, чего ломаешься?
Ты плохо помнил, что произошло потом. Ребята из группы рассказали, как ты подошел к мажору и врезал ему со всей дури по физиономии. Парень заорал, схватился за разбитый нос, а ты продолжал молотить его методично, как автомат. Ребята бросились останавливать тебя, но ты не давался. Испуганный папаша крикнул охрану, прибежали накачанные молодцы, попытались схватить тебя за руки, оттащить, но не тут-то было. И вот один из охранников вырубил тебя ударом по зубам. Он хотел, видно, дать в челюсть, но ты дернулся, и зубы — вон.