Верь мне

Аверина Екатерина

— Девочка, здесь не обойтись без специализированной помощи, снимков. И похоже, у парня сотрясение. Кто его так?

— Не знаю, — хлюпая носом смываю кровь с красивого, но отекшего после драки лица. Вода тут же окрашивается в красный. Меня передернуло, я пошла ее менять.

— Не надо мне снимков, — хрипит Гера. Он пришел в себя. Я не понимаю сейчас его поведения.

— Почему? — срываюсь, кидаю тряпку в таз. Вода брызгами разлетается вокруг, попадает на одежду, растекается маленькими лужицами по полу.

— Потому что будут вопросы.

И менты, — Гер кашляет, стонет. — Я не стану говорить им, кто это сделал. Но они все равно ведь будут копать, стоит им только узнать мою фамилию. Это ж, млять, сенсация! Германа Амирова избили! — он стонет, тяжело дышит, закрывает глаза.

— Давай перенесем его на кровать, — врач больше не спорит, он старается помочь всем, чем может. — Я оставлю обезболивающее. Оно этой ночью ему точно понадобится. Вернусь утром со знакомым травматологом. Он умеет держать язык за зубами. На ребра точно нужен корсет. И обязательно строгий постельный режим.

— Спасибо, — благодарю врача.

— Тая, — в прихожей мужчина обращается ко мне очень тихо, чтобы в спальне его не было слышно. — Если станет хуже, вызывайте скорую.

— Хорошо, — благодарно сжала его ладонь, еще раз попрощалась, закрыла дверь и вернулась к своему Амирову.

— Просто побудь со мной, Тай, — едва слышно просит Гера.

Я осторожно легла рядом с ним на самый край своей кровати. Снова запустила пальцы в волосы. Глажу его по ушибленной голове. Он, как кот, прикрыл веки, только что не мурлычет.

— Поспи, — улыбаюсь сквозь слезы. — Я буду рядом.

Упрямый! Ему больно и плохо, но Гер категорически отказывается от скорой. После двух таблеток обезболивающего он перестал стонать и, наконец, спокойно уснул. Я тоже попыталась. Утром еще надо обязательно появиться в доме Реваля. Как я Геру здесь одного оставлю?

Мысли носятся в голове. Уснуть не выходит. Я даже не знаю, можно ли его кормить, но чтобы себя занять, тихо ушла на кухню. Мама мне в детстве варила очень вкусный куриный бульон. У меня есть рецепт. Сейчас самое время его опробовать.

Чистка овощей, легкая домашняя суета уняли дрожь в руках. Уже хорошо.

Если честно, ну так, если признаться самой себе, то я рада, что он здесь. Не представляю, как и откуда Гера добирался в таком состоянии, но сам факт, что он пошел не куда-то к друзьям или чужой женщине. Амиров пришел ко мне. Беспомощный, побитый, потерянный. Это невероятное доверие.

Запах, знакомый с детства, заполнил мою небольшую комнатку. Немного не такой, как у мамы, но все равно очень похожий.

Гордая собой, выключила плиту, сварила кофе и вышла на балкон. Так хорошо здесь. Улицы еще не окутало постоянным городским шумом. На высоком дереве недалеко от дома заливается интересная ночная птица. Я наслаждаюсь терпким напитком с горьковатыми нотками, оседающими на языке, и просто дышу. Интересно, как отец отреагирует на событие в виде Германа в моей кровати? В ближайшее время мне предстоит это выяснить.

Замуж за Стефана

я не собираюсь, да и парню совсем не до меня. Близнецы активно сходят с ума по одной хорошенькой рыжей девчонке. Это радует. Она смешная. Краснеет при них, мечется, все пытается выбрать, хотя там все очевидно — выбора просто нет. Милли влюблена в обоих братьев. Ей, как и мне, надо просто принять ситуацию, принять свои чувства, его чувства и попытать счастье. А вдруг получится? И будем мы однажды гулять все вместе. Милли со своими мужчинами и парой таких же одинаковых карапузов, мы с Герой и Зое обязательно кого-нибудь найдем вместо придурка Игорька.

Вернулась в спальню. Тихонечко опустилась рядом со спящим парнем. Не удержалась, невесомо поцеловала его в скулу.

— Еще, — прохрипел Гера. Вздрогнула, тихо рассмеялась, еще раз его поцеловала. — Я готов еще раз «попасть под танк» за такое вознаграждение.

— Не говори ерунды, — беззлобно ругаю его.

— Тогда целуй еще, — улыбается, морщится от боли в разбитой губе. Из ранки на ней тут же проступила капелька крови.

— Не смейся. Тебе нельзя, — вытерла ее пальцем.

— Почему? Я слышал, что смех продлевает жизнь, — продолжает он шутить охрипшим голосом.

Дотянулась до стакана с водой. Смочила в нем два пальца, промокнула его сухие губы. Гер тут же их облизал. Я повторила процедуру.

— Пить хочу.

— Сейчас. У меня где-то были трубочки для коктейлей. —встала, чтобы найти, но Герман поймал за штанину домашних брюк.

— Не уходи, — просит.

— Я быстро, — отцепила его пальцы.

Трубочки нашлись в кухонном шкафу. Глянула на все еще горячий бульон, но без разрешения врача решила ограничиться водой. Помогла парню попить. Легла рядом.

— За что он тебя так? — спросила, перебирая пальцами его темные волосы.

— Сам нарвался, — Гер кривит уголками губ. — Нужен я тебе такой? — спрашивает с невыносимой тоской в голосе.

— Какой «такой»? — смотреть ему в глаза сейчас просто невыносимо. Там такой спектр эмоций, что у меня просто не хватит слов, чтобы его описать.

— Нищий, — Герман отвернулся лицом к стене, но я коснулась его подбородка, плавно вернула обратно. — У меня теперь ничего нет, Тай. Ни машины, ни квартиры, ни даже семьи, — единственная слеза прокатила по мужской щеке. Гер вновь попытался от меня отвернуться, но я не придумала ничего лучше, чем удержать его внимание поцелуем прямо в пересохшие губы.

— Я три года назад влюбилась в тебя не из-за денег, — признаюсь ему.

— Ты влюбилась? — улыбается, довольно жмурится. Будто не знает!

— Спи, — решила сменить тему.

— Э, нет. Я так не играю, — произносит со стоном. Пытается принять положение удобнее, но ему больно и дискомфортно.

— Спи, сказала, а то…

— Что? — эта кареглазая зараза даже в таком состоянии остается собой.

— Не буду тебя больше целовать. Вот! — гордо вздернула подбородок. Мы вместе рассмеялись.