Верь только мне

Тори Мэй

Мое же в жар бросает, когда я становлюсь рядом с Вильгельмом. Сюр, настоящий сюр.

Чего мне стоит стоять на виду у нескольких десятков глаз рядом с любимым человеком, которого я по своей же глупости потеряла, и делать вид, что ничего особенно не происходит.

Нет, зря я поверила в собственную смелость и рванула участвовать. Лучше уйти, прямо сейчас.

Не успеваю сделать шаг в сторону, как теплая уверенная ладонь берет меня за запястье.

—Держись, Олененыш, — еле слышно произносит Вил на выдохе, мягко

притягивая меня к себе поближе.

—Итак, условия конкурса! Молодые люди должны…. — дальше я не слышу, поскольку мои собственные ощущения оглушают.

Глава 56.1 Вильгельм

Если Кирилл и дальше продолжит так на меня таращиться, я разоржусь. Дышу, чтобы сбить смех, скоро гипервентиляция начнется.

Меня дико забавит реакция Олененка. Она же не думала, что все будет просто, правда? Я ее тоже немного помучаю. Хотя, мучаю я в большей степени себя.

Делать вид, что я не замечаю Виолетту — это добровольно развивать косоглазие. Тайком ловлю каждую ее эмоцию. Каждый жест.

Виолетту нехило колбасит. Еле держусь, чтобы просто не сгрести ее в объятия и не утащить подальше ото всех.

Не в обиду Олененку, но малышка выглядит весьма хуево. Болезненно.

Платье, новая стрижка, макияж — бесспорно великолепны. Но где, блять, моя аппетитная задница? Нет ее, растаяла. Виолетта похудела и нехорошо осунулась, огромные глазища впали.

Пиздец, сердце стынет. Это чудо нельзя оставлять одно.

Сколько же всего предстоит разгрести в ее башке прежде, чем мы сможем вновь нормально взаимодействовать. Но мне похуй! Мы сможем.

Когда все отворачивались от меня и я вел себя как последняя скотина по отношению даже к собственному другу, — она была рядом. Вопреки всему.

Выслушивала, поддерживала, подпустила к себе.

Ее наивные хрупкие плечи не выдержали груза, который я локомотивом притащил в ее жизнь вместе с собой: старых врагов, больниц, семейных тайн, давящих родственников.

Она не заслужила ни грамма из этого всего. Она заслужила сильного и зрелого мужчину, который способен понять и выдержать любое ее моральное состояние. А я слился обиженкой.

Да, я все еще, блять, адски злюсь на нее за тот вечер расставания после больницы. Злюсь так, что зубы крошатся.

Однако, вместе с тем, я понимаю ее мотивы.

Глупые. Наивные. Жертвенные мотивы измотанной малышки.

В сентябре я встретил ее яркой и витальной, саркастичной и увлеченной своим делом, готовой бороться и верящей в лучшее. Красивой кусачей змеюкой.

И какой она стала, пройдя через отношения со мной? Недоверчивой, закрытой, потерянной.

Мама была права в совсем письме: не все наши решения правильные, но это не делает нас плохими людьми. За тьмой всегда следует свет.

Пока я летел назад и бился в поисках хоть одного такси или попутки до их богом забытого малюсенького

городка, я обещал себе, что сделаю, сука, все, что от меня зависит, чтобы вернуть Виолетте себя настоящую.

Как и она когда-то открыла мне меня настоящего.

«Мне с самого начала кажется, что ты как раненое животное в капкане: оно кусает всех без разбора, даже тех, кто хочет ему помочь. Из-за собственной боли.» — откровение в машине, когда она вытащила меня из подсобки и повезла на ночевку.

Именно оно стало началом моего исцеления. Моего пути к взрослению, ответственности, важным вопросам к самому себе.

Я благодарен ей за то, каким она меня увидела, когда все видели во мне только избалованного мажора.

И я тоже хочу быть для нее таким человеком. Партнером. Опорой.

Глупышка моя бедная стоит рядом и трясется.

Люблю ее. Но сначала хорошенько помучаю.

—Итак, условия конкурса! Молодые люди должны взять свою партнершу на руки присесть столько раз, сколько смогут. Победит большее количество повторений!

А мама Виолетты знает толк в развлечениях. Хорошо, если никто не покалечится, потому что дружище-кит вряд ли способен сделать присед хотя бы в одиночку.

На фоне кто-то включает клоунскую музыку для конкурсов и представление начинается.

Я легко подхватываю охнувшую Виолетту и неспеша приседаю под счет и апплодисменты зрителей.

Целеустремленный долговязый слева от меня закидывает Виолеткину сестру на плечо и начинает неистово выебываться, пританцовывая гопака. Танцуй, танцуй с девахой, шут, я видел, что ты к моему Олененку яйца катить пытаешься.

Ну, а хорошо поддавшая тетушка сама подхватывает Ваню на руки, и, издав невнятный звук, они оба падают на ковер.

К повалившимся на помощь бросается пара гостей. Зал замирает на секунду, а затем поднимается гогот.

Оказывается, что мадам насколько захорошело, что она буквально вжала несчастного Ваньку в пол и пытается найти его губы. Видимо, для страстного поцелуя. Стою с Виолеттой на руках и охреневаю. Умеют же люди веселиться.

Она невесомо обвивает руками мою шею, и, кажется, не дышит. Не могу удержаться, и втягиваю карамельный запах ее волос. Рукой чувствую, как ее кожа покрывается сотней мурашек.

Я готов сдаться. Прямо сейчас. Но тогда нужного эффекта не будет.

—Все-все, парни могут отпускать девушек! — паникует мама Виолетты, беспокоясь за слишком активных гостей.

—Или девушки парней, — гогочут мелкие пацанята, которых разрывает от происходящего.

Наконец-то Ваньку спасают из захвата. Выебывающийся Миша со счастливой девушкой на плече получает в награду светящийся брелок в виде свиньи, а я нехотя опускаю Виолетту, и продолжаю свою игру в игнор.

Смотрю на часы, приближается полночь. Скоро время моего выхода….