Веревка из песка
Шрифт:
– Об этом спрашивать надо не меня, – ответила Оля, усаживаясь напротив и с жалостью глядя на смятое растерянностью Димино лицо.
– Кроме как у тебя, мне не у кого спросить: что мне делать, Оля?
– Уже разговор. Что мне делать, это не то «что делать», – Ольга стала нарочито жесткой. – Это конкретный вопрос, а не мировая скорбь. И кончай сопли жевать на тему «жизнь есть сон». Итак, что тебе делать. По-моему, тебе надо делать ноги.
– Ментура меня всюду достанет.
– Достанут, конечно, но со временем. Но со
– Сейчас, завтра, через неделю – какая для них разница?
– Против тебя – ничего, кроме шатких косвенных.
– А мэнша в лифте?
– Она видела, как ты убивал?
– Она не могла видеть, потому что я не убивал.
– Об этом я и говорю. Твои родители где живут?
– У меня одна мама. Она у брата живет в Ярославле.
– Вот в Ярославль тебе и не надо ехать. Какое-нибудь место вне Москвы есть, где тебе голову можно преклонить?
– В родном Зажопинске кое-какие корефаны остались.
– Тогда завтра с утра и отправишься.
– Так ведь этот полкаш предупреждал…
– Они у тебя подписку о невыезде взяли? – перебила Оля.
– Он мне на слово поверил.
– Ты вольный российский гражданин, Дима, и по закону можешь уехать куда захочешь.
– Как я уеду? Мало ли что…
– Да уж не на поезде или автобусе. Ты прав: мало ли что, – она оценивающе осмотрела его. – На байке коптить можешь?
– Я все могу.
– Тогда все в порядке. Пора в люлян, Дима. Завтра трудный день.
…Он лежал на спине и смотрел на свет уличного фонаря, который мелкой-мелкой клеткой пробивался сквозь занавески. Тихие слезы текли из глаз по вискам. Не ощущая, что плачет, он плакал. От жалости к себе? От безнадеги? От света фонаря?
Она обнаружилась в кабинете внезапно, как привидение. Она и была похожа на привидение, в своей белой рубашке. Привидение бесшумно присело на край кожаного дивана и осторожно провело ладонью по его лбу, глазам.
– Ты плачешь? – спросила Оля.
– Просто глаза слезятся от света фонаря.
Он поймал ее руку и поцеловал ласковую ладонь.
– Пировали – веселились, подсчитали – прослезились, – ни к селу ни к городу вспомнила она.
– Все шутишь…
– Какие уж тут шутки. Вату катаю от нечего сказать.
– Скверно мне, Оля…
Она поцеловала его в мокрый глаз и решительно предложила:
– Пойдем ко мне, несчастненький ты мой.
…Они занимались любовью отчаянно и безоглядно. Чтобы забыться. Чтобы ненадолго забыть.
Она потрепала его за плечо – разбудила. Он туповато лупал припухшими глазками, мало что понимая. Потом увидел ее, затянутую в халатик, тоненькую, – расплылся в улыбке.
– Иди, душ прими, – приказала Ольга и, вглядевшись, добавила: – И побрейся. Только папин бритвенный прибор не трогай, он страсть как этого не любит. – Она открыла прикроватную
– Ты ею подмышки бреешь? – спросил он и сел в кровати, прикрываясь одеялом.
– Не боись, она свеженькая. Давай, пошевеливайся.
…Бритый, в маечке, обтягивающей мощный торс, он посмотрел в зеркало и сам себе понравился.
– Можно к тебе? – крикнула за дверью Ольга.
– Антре! – красивым баритоном разрешил он.
Нет, про нее ничего нельзя угадать: в короткой кожаной куртке на молниях, в кожаных же узких штанах, в высоких шнурованных башмаках она смотрелась молоденьким рокером.
– Как мимолетное виденье… – делано изумился Дима.
Она не реагировала на пустяки, она распоряжалась. Отвела его на кухню, указала на нечто, укрытое салфеткой.
– Тут я тебе зажевать оставила. Если мало – бомби холодильник. Вернусь часа через два-три. Можешь не беспокоиться: родители будут только завтра. На телефонные звонки и звонки в дверь не реагируй. Смотри телевизор и жди меня. Вроде все.
– Нет, не все, – залихватски возразил он и, уверенный в своей неотразимости, привлек ее к себе, крепко обнял. Она двумя руками уперлась ему в грудь, жестко оттолкнула и сказала просто, как нечто разумеющееся:
– Ничего не было и не будет, Дима. Я просто пожалела тебя сегодня ночью. Не хотела, чтобы ты плакал.
…Форсистый «пежо» подкатил к входу в Управление милиции ЦАО и остановился. Солидный бизнес-водитель, увидев приветливо улыбавшегося молодого человека на ступенях, спросил у своей миловидной спутницы:
– Это тебя встречают?
– Откуда я знаю? – нервным вопросом ответила она.
Молодой человек уже подходил к «пежо», не переставая улыбаться.
– Ничего не выдумывай, говори только то, что видела, – быстрым полушепотом приказал муж.
– Не учи меня, Саша, – холодно осадила его жена и, распахнув дверцу, во всей красе явилась перед молодым человеком, который заулыбался еще пуще.
– Здравствуйте, Юлия Кирилловна. Меня зовут Юрий. Это я вчера звонил вам.
– Очень приятно. Здравствуйте, Юрий, – завлекательно, грудным, совсем не таким, каким разговаривала с мужем, голосом приветствовала она симпатичного милиционера.
– …Здравствуйте, Юлия Кирилловна, – полковник Лапин, выйдя из-за стола, учтиво шагнул ей навстречу. – Меня зовут Константин Георгиевич. Прошу вас, присаживайтесь, – он придвинул стул поближе к своему столу, а сам вернулся на рабочее место. – Юлия Кирилловна, откинем в сторону всяческий протокол в нашем разговоре. Протокол – бумажка, которую при необходимости потом составит наш Юра. Давайте просто поговорим о том, что произошло с вами в семнадцать часов тридцать две минуты тридцатого мая, так сказать, в последний день весны. И желательно в подробностях, с запомнившимися вам деталями.