Верховная жрица
Шрифт:
Двадцать лет назад Уильямс не чувствовал никаких неудобств, живя представлениями сразу о двух мирах, он как-то смирился с этим, все еще сохраняя верность своей стране. Но какая-то часть его души тянулась к унылой корейской деревушке в Западно-Корейском заливе, где возник род Синанджу, который еще за много столетий до рождения Христова служил тронам старого мира. По мнению Римо, он не был связан с корейцами кровными узами. Но долг, традиции и честь объединяли его со всеми предшественниками-мастерами. Мастера Синанджу появлялись всего один-два раза
Много лет назад, во время выполнения одного из их первых заданий, Чиун поведал своему ученику о прорицании Синанджу. Однажды мастер Синанджу, говорилось в этом прорицании, обучит белого человека, и тот погибнет, почитая солнце. Ученик этот по прозванию Белый Тигр станет аватарой Разрушителя Шивы, Индийского бога разрушения.
Римо не без иронии выслушал рассказ учителя, посчитав его еще одной забавной байкой корейца, призванной скрасить суровую действительность, вроде байки о том, как детей топят в море. Долгое время Уильямсу казалось, что этой выдумкой Чиун пытается скрыть замешательство при мысли о том, что обучает некорейца.
Но с Римо стали происходить удивительные вещи. Иногда он ненадолго впадал в беспамятство, очнувшись же, недоумевал. Он вроде бы и не терял сознания, но у его ног, например, лежал поверженный враг, а в памяти совершенно не отложились подробности схватки. Происходило и нечто худшее: во время войны в Персидском заливе Римо лишился памяти аж на несколько дней.
В тот раз Чиун попытался объяснить ученику, что в него вселялся Шива, и уже недалеко то время, когда грозный бог всецело завладеет его бренным телом.
В тот день Римо также выбежал из комнаты.
Нечто подобное случилось с Уильямсом во время выполнения одного из последних заданий, но на этот раз у него сохранилось лишь смутное воспоминание о нем.
Ни ученик, ни учитель никогда и словом не обмолвились о происшедшем, однако у обоих осталось ощущение некоторой неловкости. Римо не хотел вторгаться в какую-либо другую жизнь, как не хотел никакого вмешательства и в свое сознание. Он хотел быть самим собой, Римо.
Чувствовалось, что Чиун нервничает все сильнее и сильнее из-за такого рода эпизодов с учеником. Как бы ни были страшны прорицания, действительность была куда более угрожающей. Мастер Синанджу опасался, что Шива окончательно завладеет сознанием ученика, и тогда он потеряет его. Римо же и в мыслях не допускал, что род Синанджу может прерваться. Что до Чиуна, то он был убежден, что в жилах Римо течет корейская кровь.
Уильямс, впрочем, считал, что это невозможно.
Чиун поведал Римо также, что некто Лу Обесчещенный, мастер Синанджу времен Древнего Рима, по своей слабости допустил гибель самого великого человека, которому когда-либо служили Синанджу.
Ученик в глубине души лишь посмеивался, и так бы все и продолжалось, если бы не повстречался он в один прекрасный момент с Айвори, шриланкийкой, которую никогда прежде не видел, но тотчас вспомнил, стоило ему лишь взглянуть
Чиун сказал ему, что они любили друг друга две тысячи лет назад. Римо был мастером Лу, а она – жрицей Кали, грозной супругой бога Шивы. И в той жизни, и в этой смерть разъединяет их в миг высочайшего блаженства. Римо старался подавлять память о прошлой жизни, и это ему неплохо удавалось. Вплоть до сегодняшнего дня.
А ведь некогда все казалось таким реальным! Таким красочно-ярким.
Может, он и в самом деле воплощение Шивы? И был когда-то мастером Лу?
– Кто же я такой, черт побери?! – в сердцах буркнул Римо, шагая по песку.
Волны Тихого океана, увенчанные тонкими белыми гребешками, бесконечными рядами накатывали на берег и растекались до полного исчезновения – такие же вечные, как и звезды. Римо мрачно смотрел вдаль.
Волны продолжали свои набеги, звезды продолжали пылать холодным огнем. Кто осмелится утверждать, что дух его не может возродиться в какой-то другой жизни?
– Да пропади все пропадом! – со злостью бросил Римо и двинулся по направлению к дому. Одно можно сказать с уверенностью: Скуирелли Чикейн не бунджи-лама. Вся эта история лишь очередное немыслимое надувательство Чиуна.
Глава 10
Скуирелли Чикейн, поедая вишни в шоколаде, лежала на своей розовой, в виде сердца, кровати.
– Привет, мама. Это я, Скуирл. У меня просто потрясные новости!
– Ты встретила мужчину?
– Нет, сразу четверых.
– Не слишком ли это, дорогая? Даже для тебя...
– Что ты, мама, я совсем о другом. Выбрось из головы всякие грязные мысли. Ко мне явились четверо мужчин с совершенно сногсшибательными новостями.
– Что-что?
– Оказывается, я бунджи-лама. Или что-то в этом роде.
– Скуирелли Чикейн, ты, наверное, перепила бурбона, который отец подарил тебе на Рождество.
– Помолчи, пожалуйста! Ну хоть минутку. Я же сказала тебе, что я сорок седьмое воплощение бунджи-ламы. Более того, во мне как бы воплотились все бунджи-ламы, начиная с года Деревянного Дракона. Не спрашивай даже, сколько веков назад это было. Более того, бунджи-лама – рам-пам-пам-пам-пам-пам – воплощение самого Будды!
– Этого безобразного толстобрюхого бога с длинными мочками ушей?
Скуирелли посмотрела на свои розовые ногти.
– Я еще не знаю точно, какого именно Будды. Не перебивай меня, пожалуйста. Я так взволнованна, что едва могу говорить...
– Скуирелли, дорогая, если ты считаешь себя воплощением какого-то языческого бога, значит, у тебя не все дома. Перестань, пожалуйста, хихикать и соберись с мыслями. Как ты можешь представлять собой целое сборище каких-то там лам, когда ты уже на весь свет раззвонила про свои прежние воплощения.
– Ну подумай сама, мама, это событие, возможно, планетарного значения, чтобы его могла постичь женщина, которая выезжала из Виргинии лишь однажды – для негласного удаления матки.