Верховная жрица
Шрифт:
– Подумайте, какая это будет сенсация! Всемирно прославленная американская актриса появляется из космической тьмы, чтобы освободить угнетенный народ. Это большое дело.
– Я не могу уследить за ходом ваших мыслей, бунджи Ринпоче.
– Люблю, когда меня так называют. Послушайте, у вас очень фотогеничное лицо. Вы не хотели бы сыграть сами?
– Сыграть?
– Ну да! Я могу еще поставить мюзикл «Агнец Света». Как в свое время «Эвиту». У вас хороший голос?
– Но вы же бунджи! Ваш первый
– Уже пытались, – махнула рукой Скуирелли. – Теперь я нахожусь под защитой Первой леди. Если со мной что-нибудь случится, она прикажет забросать их ядерными бомбами.
– Надеюсь, вы не стремитесь спровоцировать ядерное нападение на Китай?
– Я-то? Нет, конечно. К этому времени я уже реинкарнирую, и мне будет все равно, лишь бы только я не возродилась гражданином Китая.
Раздался стук в дверь. Далай-лама приподнялся.
– Принесли ужин. Прошу вас. Отужинаем и поговорим еще. Войдите.
Слуги внесли ароматные блюда на серебряных подносах.
Кула и Лобсанг оказались тут как тут.
Скуирелли шумно принюхалась.
– Пахнет классно! Что это?
– Тсампа.
– Видимо, диковинное что-то. А это что за суп?
– Тхукпа-лапша. Очень вкусная вещь.
– Тибетская лапша? Замечательно!
– Подождите, не прикасайтесь!
– Почему? Сначала надо прочитать какие-нибудь буддийские молитвы?
– Сперва всю еду должны попробовать.
– Зачем?
– А вдруг она отравлена.
– Кому взбредет в голову отравить вас? Вы такой милый человек.
– Отравить могут вас, – без тени злобы отозвался далай-лама.
– Эй, не нападайте на бедную девушку! Ведь в конце концов я, как и вы, буддистка.
Вошел пробовальщик еды, поклонился всем присутствующим и под внимательным взглядом Лобсанга Дрома, Кулы и свиты далай-ламы стал в огромных количествах заглатывать все подряд. Скуирелли Чикейн не сводила с него испуганных глаз.
– Вы что, не кормите его? – догадалась женщина.
– Его держат в постоянном голоде, – объяснил далай-лама, – чтобы ничто не мешало ему выполнять свои обязанности.
Пробовальщик наконец отведал все блюда и сел. Все выжидающе смотрели на него.
Скуирелли недоверчиво покосилась на свое окружение.
– Мы что, ждем, не отдаст ли этот бедный парень концы?
– Да, – подтвердил Кула.
– И сколько времени это длится?
– Если пища уже остыла, а пробовальщик все еще дышит, значит, отравы не подсыпали.
– Терпеть не могу остывшее!
– Ваш священный долг, как бунджи-ламы, подавлять соблазны материального мира, – напомнил ей Лобсанг.
– Горячая еда не соблазн, а необходимость, – произнесла Скуирелли, тайком погружая палец в свою тсампу. Самое время попробовать лакомство,
Женщина уже хотела было облизнуть свой обмакнутый в пищу палец, когда пробовальщик вдруг позеленел и повалился набок. Он дышал часто-часто и с большим трудом. Агония длилась очень долго, пока смерть не оборвала мучений несчастного.
Лица окружающих вытянулись и окаменели. Жрецы далай-ламы зыркали глазами на Лобсанга и Кулу, те, в свою очередь, сверлили их злобными взглядами. Монгол вытащил кинжал.
Скуирелли с трудом перевела дыхание.
– Значит, еда была отравлена?
– Да, – ответил Лобсанг – Но чья еда? Бунджи или далай-ламы?
Обмен гневными взглядами возобновился.
– Послушайте, – вздохнула Скуирелли, вытерев палец о подушку. – Почему бы нам не выбросить всю эту отраву и не начать заново. Я готовлю неплохой фасолевый салат.
– Сейчас я приведу повара, – воскликнул Кула, выбегая из комнаты.
Поваром оказался маленький толстячок тибетец, словно слепленный из сырого теста. Он дрожал, как пудинг на сильном ветру.
– Как ты смел отравить еду, повар? – заорал громовым голосом Кула.
– Я ее не отравлял.
Монгол приблизил самый кончик своего кинжала к пульсирующей шейной артерии бедняги.
– Врешь! Сейчас я располосую тебе глотку!
– Не я отравил еду! Китаец!
– Что еще за китаец?
– Он сказал, что моя сестра в Лхасе будет изнасилована, если я не отвернусь, пока он кое-что подсыплет в пищу.
– В чью? Бунджи или далай-ламы?
– Бунджи.
– Ты уверен?
– Я не стал бы лгать, монгол, – затрясся от страха повар, – зная, что ты перережешь мне горло, если я это сделаю.
– Ладно. Хорошо, что ты сказал правду, – произнес Кула, резко повернул голову повара и перерезал ему кинжалом глотку.
– Зачем ты это сделал? – в ужасе вскричала Скуирелли, отворачиваясь.
– Я всегда караю предателей, – объяснил монгол, вытирая лезвие о волосы убитого.
Актриса долго смотрела на мертвого повара. Наконец до ее сознания дошло, какая ужасная смерть ей угрожала.
– Они хотели меня убить, – произнесла она каким-то убитым голосом.
– Да, – подтвердил Кула.
– Надо найти в себе чувство сострадания и простить их, – вставил далай-лама.
– Они уже во второй раз пытаются убить меня! Несмотря на то что я нахожусь под покровительством Первой леди. – В голосе актрисы чувствовались гневные нотки.
– Эти китайцы – сущие демоны, – высказал свое мнение Лобсанг. – Бездушные демоны.
– Преобразите свой гнев в понимание, – наставительно произнес далай-лама. – И новообретенное понимание употребите для создания подлинной гармонии. Озарите весь мир этим светом!