Верховная жрица
Шрифт:
И все же Скуирелли тосковала по Римо. Хотя и не так сильно, как по своей мягкой кровати. Спать на полу – еще куда ни шло, но Кула с Лобсангом Дромом настаивали, чтобы она спала на деревянной лавке – канге, ссылаясь на то, что это традиционное спальное место бунджи-ламы.
К сожалению, актриса часто скатывалась. Ее спина не выдерживала такого испытания. Но каждый раз, стоило ей пожаловаться Лобсангу, как он поил ее горячим чаем с растопленным в нем прогорклым маслом. Этот человек, очевидно, ни в малейшей степени не опасался избытка холестерина в организме.
– Вам звонит какая-то леди, святейшая, – объявил вдруг Кула из-за отрытой двери, где он занимал свое место телохранителя, поклявшись, что скорее лишится жизни, яков и герпеса, чем пропустит какого-нибудь китайского убийцу.
– Что еще за леди?
– Она называет себя леди номер один.
– Номер один?.. Ты хочешь сказать: Первая леди?
– Так я и сказал, о святейшая.
– Наконец-то! Я так ждала этого звонка. Скорее принеси мне телефон!
Кула внес радиотелефон и, кланяясь, вышел.
Глядя, как низко он нагибается, Скуирелли почувствовала резкую боль в спине.
– Хелло! – взволнованно воскликнула она.
– Скуирелли, говорит Первая леди.
– Как наши дела? Вы получили для меня визу?
– С большим трудом. Китайские власти тянули как могли. Сначала говорили, что оформить можно только за три месяца и ускорить никак невозможно. Затем все же дело сдвинулось с мертвой точки, но китайцы предупредили, что не в состоянии гарантировать вам безопасность, поскольку в Китае полным-полно, как они выразились, контрреволюционных элементов.
Скуирелли нахмурилась.
– Забавно, как быстро они против меня настроились. А ведь недавно еще были такими хорошими друзьями! Как же вы сумели их уломать?
– Прежде всего, – стала перечислять Первая леди, – я пригрозила отменить режим наибольшего благоприятствования, затем указала, что возглавляю Президентскую комиссию по вопросам независимости Тибета, и, если они не пустят тебя, мою официальную представительницу, я поеду сама!
– В самом деле?! – взвизгнула Скуирелли.
– В самом деле.
– И они сдались?
– Выбросили белый флаг.
– Как здорово! Боже, как здорово! И когда я смогу выехать?
– Как только пожелаешь. Послушай, я думаю, было бы очень даже неплохо, если бы ты заехала в Индию и получила благословение далай-ламы.
– Этого хитрого человека в очках? Он просто душка!
– Выше голову! Чем выше, тем лучше. Тогда они не посмеют вмешиваться в твои дела.
– Я передам ему твой поцелуй.
– Я буду следить, как идут твои дела, по Си-эн-эн. А сейчас мне надо бежать. Весь день деловые встречи. Желаю удачи.
Положив трубку, Скуирелли Чикейн тут же набрала виргинский номер.
– Мама, я уезжаю. Меня ждут великие события. И, знаешь, по пути я должна нанести визит вежливости далай-ламе.
– Постарайся не спать с ним, дорогая. Все-таки он религиозный деятель...
– Такое мне и в голову не приходило, – холодно заметила Скуирелли.
– Еще придет. Чем старше ты становишься, тем больше походишь на своего брата.
– Ах вот как! Ну так не жди от меня ни одной открытки из Тибета! – Тут же оборвав разговор, Скуирелли легла на жесткий канг и задумалась, есть ли религиозный закон, запрещающий сходиться двум ламам. Надо будет спросить Лобсанга. Он сущий дока во всех тайных буддийских заповедях.
Глава 15
В Дом всекитайского собрания народных представителей вошел министр государственной безопасности. Одет он был в серую маоистскую одежду, руки держал по швам.
Премьер Китая, также в серой маоистской одежде, уже сидел, скрестив руки. Он кивнул, указывая на пустой стул рядом с собой, слева. Казалось, у него отяжелели веки и он вот-вот уснет. С помощью этой мнимой рассеянности он одурачил не одного соперника в недавнем прошлом.
Министр государственной безопасности опустился на стул и стал ждать, что скажет премьер. В Доме они были одни. Это, разумеется, не значило, что за ними не наблюдают и разговор их не подслушивают. Китай на перепутье. Он целиком поглощен своими внутренними делами, но в страну все властнее вторгается внешний мир. Беспокойные времена!
– Какие новости? – сдержанно спросил премьер.
– От тех, кто спит, ни слова.
Веки премьера, казалось, отяжелели еще сильнее.
– Возможно, – отозвался он, – их сон будет долгим и спокойным.
– Нет никаких оснований сомневаться в этом, товарищ премьер, – подтвердил министр безопасности.
Так вот коротко обменявшись не слишком понятными, но тщательно подобранными словами, оба поняли, что их тайные агенты в Калифорнии, по ту сторону Тихого океана, мертвы или обезврежены.
Воцарилось долгое, тяжелое молчание.
Первым заговорил премьер:
– Ожидаемый гость не отказался от своего намерения?
– Напротив. Горит желанием познакомиться с родственником.
– В прежние времена эти двое не очень-то ладили, – заметил премьер. – Возможно, нелады продолжаются.
– Ничего не слышал об этом.
Премьер нахмурился.
– Тьма все сгущается, и никто не знает, когда же взойдет солнце.
– Может, гость предпочтет остаться в доме своего новообретенного родственника и не станет продолжать путешествие.
– Как бы этому поспособствовать?
– Все возможно, – ответил министр госбезопасности.
– Хорошо бы добиться этого законными методами, – обронил премьер, совсем сомкнув веки, точно вот-вот уснет.
Министр госбезопасности понял, что встреча окончена, и поднялся. Не говоря ни слова, он тихо вышел из Дома всекитайского собрания и отправился к себе в министерство. Надо связаться со своими сотрудниками в Индии и дать им указания действовать с большой осторожностью, так как в судьбе бунджи-ламы лично заинтересована супруга Президента Соединенных Штатов.