Верховная жрица
Шрифт:
– Нет. Он на этот счет помалкивает. И всю вину за неудачу взваливает на меня.
– Дело обстоит как раз наоборот, – возразил Смит. – Ваше своевременное прибытие спасло нас от вероятности развития событий по одному из наихудших сценариев.
– Скажите об этом наследникам Скуирелли Чикейн.
– Как я понимаю, их наняли консультантами для постановки нового фильма, основанного на ее... довольно яркой жизни, – сухо отозвался Смит.
– Я подожду видеоварианта, – сказал Римо. – Да, кстати, я нашел на пленке тот эпизод из «Шоу Пупи Серебряной Рыбки», с которого и заварилась вся эта каша.
– Гонпо Джигме?
– Да.
– К сожалению, нет. Имя тибетское. А в моей базе данных нет никаких сведений об этом экзотическом языке.
– Чиун обещал мне объяснить, что оно означает это имя, но до сих пор увиливает от ответа. И самое странное – почему Тибет показался мне таким знакомым? Ведь я никогда в жизни там не был.
– Дежа вю, – обронил Смит.
– Что?
– Обычная иллюзия. Люди, встретив нового человека или попав в новое место, иногда испытывают ложное чувство узнавания. Бихевиористы считают, например, что это явление могут вызывать определенные запахи, связанные с прошлым человека. Мозг вспоминает только запах, но в глубине души человек убежден, что вспоминает это место, где витал этот запах.
– Ну, что до Тибета, его запахи совершенно специфические, не похожие ни на какие другие, – мрачно хмыкнул Римо.
Внизу хлопнула дверь.
– Чиун вернулся, – бросил Уильямс. – Побегу встречу.
Положив телефонную трубку, Римо сбежал вниз по лестнице, чтобы встретить мастера Синанджу у самой двери. В руках старый кореец держал бумажный пакет – ошибки быть не могло: оттуда пахло свежей рыбой.
– Боже! – воскликнул Римо, принимая пакет.
– Пикши не было, – пожал плечами Чиун, закрывая дверь. – Насколько я помню, сегодня твоя очередь готовить.
– Но ведь я только что готовил! – возмутился Римо, когда они вошли на кухню.
– В прошлый раз твоя стряпня была неудачной. Утка получилась слишком жирной, а рис явно не доварился. Сегодня вечером тебе придется исправить былые ошибки.
– Ответь наконец на мои вопросы, и я с удовольствием приготовлю тебе ужин.
– Мне плевать, готовишь ты с удовольствием или неохотно, лишь бы ты готовил хорошо, – буркнул Чиун.
– Заметано?
– Если еда мне понравится, то да, – согласился Чиун.
Через час, сытые и довольные, они сидели в комнате для медитации. Во все ее четыре огромных окна лился угасающий свет дня.
– О'кей, – начал Римо, откладывая свои палочки для еды. – Пришло время получить ответы на все вопросы. Во-первых, почему ты поехал в Тибет один, без меня?
– К этому меня вынудили обстоятельства, – отозвался Чиун, отставляя в сторону тарелку с рисом.
– Но ведь у вас с Болдбатором Ханом был другой уговор! Ты должен был отыскать бунджи-ламу, а отнюдь не отвозить ее в Лхасу.
– Да, верно. Поездку в Лхасу я предпринял, чтобы расплатиться со старыми долгами.
– Слушаю, – решил поторопить учителя Римо.
– Я много рассказывал тебе о роде Синанджу, о принадлежавших к нему мастерах, об императорах и властителях, которым они служили. Единственной страной, которая очень редко пользовалась их услугами, был Тибет. А ведь, казалось бы, род Синанджу мог бы найти много выгодных заказов у здешних настоятелей, которые вечно плели интриги. Так, во всяком случае, считал мастер Поджи, получивший свой первый заказ от тибетского настоятеля. Правда, настоятель этот был не тибетцем, а китайцем, регентом некоего далай-ламы, отличавшегося несговорчивым нравом. Он не желая повиноваться своему челе, то есть наставнику. Решено было тихо убрать этого ламу и найти вместо него другого, более покладистого.
Чиун закрыл глаза, как бы воскрешая в своей памяти прошлое.
– В награду за убийство коварный настоятель обещал мастеру Поджи мешочек золота. Сговорились они тайно, в темном уголке Поталы. Глухой ночью Поджи прокрался во дворец и направился к опочивальне далай-ламы. Тот спал на своей кровати, закрывшись с головой, словно чего-то опасался. В глубине души Поджи несказанно обрадовался, ибо это сильно упрощало задачу. Взобравшись на кровать, мастер одним движением раскроил череп под одеялом. И все было хорошо. Так по крайней мере он думал.
На следующий день, когда тело покойного далай-ламы обрядили для похорон, мастер Поджи получил обещанное золото. Будучи еще новичком в своем деле, он поспешил посмотреть на лицо своей жертвы.
Глаза Чиуна помрачнели.
– Я, кажется, понял, что случилось, – тихо произнес Римо.
– Это был ребенок, Римо. Поджи убил ребенка. А это, ты знаешь, худший грех, который только может совершить мастер. И хотя Поджи не питал никакого злого умысла, именно его рука нанесла смертельный удар милому ребенку. В безудержном гневе мастер порешил настоятеля, являвшегося орудием Китая, который уже тогда стремился захватить Тибет. В глубоком раскаянии Поджи поклялся искупить свою великую вину перед Тибетом, но ему так и не представилось возможности. И вот долг переходил от мастера к мастеру, пока такая возможность не представилась. Я заплатил этот долг, отправившись на спасение бунджи.
– Но она умерла.
Чиун скорчил гримасу.
– Это не моя вина. Да и не в том дело: долг был заплачен. К тому же бунджи не умерла. Она просто перешла в новое, возможно, более достойное тело.
– Но ты же не веришь во всю эту чушь!
– Я не желаю обсуждать свои верования, – сухо отрезал Чиун.
– Хорошо. Тогда поговорим о Гонпо Джигме.
Чиун согласно кивнул.
– Ты мне уже сказал, что знаешь значение тибетского слова Джигме. Это означает «Не-Ведающий-Страха». Странно, не правда ли, что это имя довольно распространено среди такого мирного народа?
– Уже усек, – нетерпеливо перебил Римо. – А что значит Гонпо?
Чиун испытующе взглянул на своего ученика.
– Неужели не можешь угадать?
– Нет.
– Даже после того, как вдруг обнаружилось, что Тибет тебе хорошо знаком, хотя ты никогда и не бывал в этой величественной стране?
– Дежа вю.
Чиун погладил бороду.
– Я не знаю этого выражения.
– Смит мне все объяснил. Иногда чувствуешь, будто ты уже бывал в каком-то месте, хотя на самом деле никогда там не был. Именно такое ощущение я и испытывал. В этом нет ничего странного.