Верховная жрица
Шрифт:
– Ничего подобного, – раздраженно перебил Чиун. – Смит не прав. Гонпо – хорошо известный в Тибете бог. Его так же называют Мазакалой.
– Кажется, я уже слышал это имя, – протянул Римо.
– Есть и еще одно имя для Гонпо. Гораздо более употребительное. Ты не можешь угадать его, Римо?
– Я не разбираюсь в тибетских богах.
– Забудь про Тибет Я говорю о Гонпо, которого порой называют Разрушителем. Гонпо-Разрушитель.
Только тут Уильямса осенило.
– Ты хочешь сказать, что Гонпо – одно из имен Шивы?
– Именно! Люди верят, что Разрушитель Шива живет на горе Кайласа. На эту гору взбираются многие паломники, но никто не смеет подняться на самую вершину. Что скажешь, Римо?
– Что ж, это доказывает, что я не Шива и не его воплощение. Я вырос в Ньюарке. И никогда не слышал о горе Кайласа.
– Вовсе это ничего не доказывает! Тибетцы признали в тебе Гонпо. А когда ты летел над горой Кайласой, то ты не мог оторвать глаз от ее ужасной вершины.
– Это была гора с ущельями, недалеко от Индии?
Чиун кивнул.
– Разве это не доказывает, что ты одержим духом Шивы?
– Одержим? То же самое мне сказала девушка-кочевница: «Ты одержим богом».
– Среди тибетцев есть мистики, которых называют «пово». Когда они впадают в транс, в их тела вселяются души тех или иных богов и говорят их устами. Без сомнения, эта женщина увидела, что в тебе проявляется дух Шивы.
– Бред какой-то! Как раз в такие офигенные чудеса и верила Скуирелли Чикейн.
– Если какой-нибудь болван верит, что солнце восходит каждый день, это еще не значит, что солнце будет пренебрегать своими обязанностями только ради того, чтобы позлить этого болвана, – сказал Чиун.
Римо, насупившись, скрестил руки на груди.
– Что бы ты там ни говорил, я все равно ни во что не верю. Ни в реинкарнацию, ни в бунджи-лам, ни в Шиву или Гонпо, ни во что!
– Имеешь право, – огрызнулся Чиун. – Разговор этот завел ты, а не я. А теперь сам злишься на меня за мои объяснения.
Римо надолго замолчал. В затянувшихся сумерках его суровое лицо постепенно смягчилось. Смягчилось и лицо Чиуна. Оба расслабились.
– Может, когда-нибудь я заберусь на Кайласу и осмотрю вершину, – задумчиво протянул Уильямс. – Чтобы окончательно разрешить этот вопрос.
– Конечно, ты можешь это сделать, сын мой, – медленно проговорил Чиун. – Но сперва хорошенько подумай. Если Шива и в самом деле там обитает, кто спустится с Кайласы в твоем облике?
Ученик не нашелся с ответом.
Он только сказал:
– Для меня лишь одно несомненно. Скуирелли Чикейн отнюдь не была реинкарнацией бунджи-ламы. Так, всего-навсего лучистоглазая любительница покайфовать, да к тому же еще и одержимая манией величия.
– Для человека, который заявляет, что не верит ни во что, кроме своей настырности, ты слишком самоуверен, – заявил мастер Синанджу.
– Если Скуирелли Чикейн все же вернется, – отозвался Римо, – пусть на этот раз она ищет нас, а не мы ее.
– Не призывай такой беды на наши головы, – предостерег Чиун. – В этой жизни одной такой, как Скуирелли Чикейн, больше чем достаточно.
И во все еще не сгустившихся сумерках они улыбнулись друг другу.
Эпилог
В самый первый день третьего месяца тибетского года Земляной Собаки Дра Дранг лежала на чистой соломе в коровнике, находившемся в городе Буранг. Со стонами и гримасами она рожала своего первенца – труд тяжелый, но радостный.
Наконец, после долгих потуг, вместе с кровью и амниотической жидкостью на свет Божий появился долгожданный младенец.
Приняв ребенка, повитуха шлепнула его, как полагается, вселяя жизнь в крошечные легкие, и перегрызла зубами пуповину.
Завернутого в одеяло из яка младенца, поражавшего каким-то странным спокойствием, как внешним, так и внутренним, передали Дра Дранг, которая бережно прижала его к своей неспешно вздымающейся груди.
Мать как раз собиралась развернуть этот узел, чтобы определить пол новорожденного: мальчик это или девочка, когда с изумлением заметила первые волосенки на крошечной пульсирующей головке. Волосенки были цвета ржавчины.
«Что это может предвещать?» – подумала она.
НИКОГДА. Никогда не играй против детей или собак. Благодаря этому маленькому человечку на мою долю выпала необыкновеннейшая удача, и я смогу повторить все сначала. А ведь я уже обрела идеальное воплощение и к тому же достигла третьей заключительной части.
В ее душе не было ни мыслей, ни страха, ни боли. Только воспоминания.
Неожиданный шлепок по попке вывел ее из темноты, и она вновь вздохнула. Запах кругом стоял как в конюшне.
Скуирелли Чикейн открыла глаза и осмотрелась, увидела вокруг себя лица тибетских женщин. Вот и хорошо. Не придется ждать еще шестьдесят лет, пока ее найдут. На этот раз она не допустит никаких ошибок: прежде всего станет выполнять обязанности бунджи-ламы, а уж потом подумает о своей кинокарьере. Это будет поистине триумфальное возвращение.
Скуирелли взглянула в широкое лицо своей новой матери. Прямо сказать, не красавица – рябая, с оспинами физиономия, зубы такие гнилые, что их уже невозможно пломбировать. Да, конечно, ей не стать победительницей конкурса красоты, и все же она, должно быть, лучше ее прежней матери. Непременно лучше. К тому времени, когда здесь начнут снимать фильмы, возможно, объявится какая-нибудь неплохая тибетская актриса. Только неплохая, не слишком хорошая. Никто не должен превзойти ее, Скуирелли Чикейн, возраст которой пока исчисляется всего шестью минутами, но в которой уже чувствуется сексуальность. Без приставки «экс».
Материнское тепло усыпляло Скуирелли. И в этой сонливости воспоминания, связанные с ее прежним телом, стали мало-помалу исчезать. Но она знала, что они вернутся, обязательно вернутся. Вот только Колесо Времени достигнет нужной кармической отметки!..
Прежде чем уснуть первым в своей новой жизни сном, Скуирелли почувствовала, что одеяльце, в которое она завернута, разворачивают. Она с любопытством опустила глаза и увидела крохотный розовый пенис.
Вот так влипла! Оказывается, я теперь мальчик. Моим зрителям явно не понравится, если я появлюсь в роли мужчины или еще того хуже, какого-нибудь педика...