Верховные правители
Шрифт:
Бен смотрел, как Алан закрывает графин крышкой.
– Я бы хотел поговорить с тобой о твоем друге Гиффорде, - сказал он.
– Почему?
– Похоже, он ещё продолжает свое расследование. Он взял людей из моего ведомства и из аппарата окружного прокурора. Какой в этом смысл? Мы уже знаем, кто и с какой целью дал деньги Полу Берри.
– А если за этим стоит нечто большее?
– Большее?
– нахмурился Бен.
Алан откинулся на спинку своего кресла и рассказал Бену об инспекторе из НСБТ, подозревавшем, что имела
– Мы располагаем фотографией человека, который может оказаться преступником.
Он взял со стола большой глянцевый отпечаток - многократно увеличенный фрагмент фотографии с изображением спешащего на самолет Пола Берри. На отпечатке виднелся только человек со второго плана - он был в белой форме и собирался сесть в грузовик для доставки продуктов.
– Кто это?
– спросил Бен.
– Стив пока не знает. На кузове грузовика, сбоку, есть надпись. "Рэпид Флайт Сервис". Такой компании не существует. Один из техников аэропорта вспомнил, что из этого грузовика в самолет губернатора перед взлетом доставили продукты.
– Почему никто не проверил этого поставщика?
– Кто обращает внимание на поставщиков продуктов?
Бен задумчиво нахмурился.
– Я признаю, что это выглядит весьма подозрительно. Кто-то должен просмотреть корреспонденцию Пола Берри. Всегда бывает много злобных писем; возможно, какой-то псих выполнил свою угрозу.
– Ты поручишь своим агентам сделать это? Я бы хотел, чтобы ты оказал Стиву Гиффорду максимальную помощь.
Бен пожал плечами.
– Лично я предпочел бы, чтобы он помолчал до выборов. Каждый новый заголовок о "состоянии в солдатском сундучке" стоит нам тысяч голосов.
– Мы не можем вечно играть в политику, Бен.
– Почему нет?
– мрачно произнес Бен.
– Это единственная стоящая игра в мире.
После ухода Бена Алан допил спиртное, потом вытащил из нижнего ящика стола телефонный аппарат и набрал номер. Ответила женщина. Голос Дианы Хадсон звучал так, словно она ждала какого-то радостного известия.
– Алло?
– сказала она.
– Дорогая, - тихо произнес он.
– Это Алан.
Четыре года назад, во время избирательной кампании, он должен был произнести две речи - в Ассоциации офицеров полиции и в клубе Сан-Марино. Первую речь он написал сам; вторую ему принесла в кабинет привлекательная зеленоглазая молодая женщина с бронзовым загаром.
Он прочитал машинописный текст с растущим возмущением и затем сунул его в стол.
– Это звучит, как четыреста двадцать восьмая комбинация из всех речей, произнесенных в ходе этой кампании. Кто автор?
– К сожалению, я. Меня наняли для выполнения этой работы. Я работаю в отделе общественной безопасности, помогаю сочинять речи для председателя комиссии.
– К кому, по-вашему, вы обращаетесь?
– Ко всем людям, живущим в больших домах с зелеными лужайками и постриженными садами. К тем, кто ездит
– К богатым людям?
Она кивнула.
– Живущим без заблем и пробот.
– Что?
– Извините. "Проблемы" - это звучит слишком напыщенно, "заботы" недостаточно серьезно. Я их соединила.
Он посмотрел на неё более внимательно. На ней было короткое замшевое платье и темно-коричневые ботиночки. Ее ноги были очень хорошими.
– Этот текст не подойдет.
– Я могу попытаться ещё раз.
– Не утруждайте себя. Я сам напишу новую речь.
Она пожала плечами.
– Хорошо.
– И никому об этом не скажу.
Она улыбнулась.
– Спасибо.
После ленча в этот солнечный ветреный день три сотни гостей сидели на жестких металлических креслах в саду полицейской академии. Полицейский оркестр играл бодрую музыку. Потом Алан произнес речь с подиума, установленного на склоне холма. С этого возвышения он заметил с краю от толпы полицейских и членов их семей знакомую фигуру. Когда он закончил свою речь, девушка скрылась в зелени сада. Ее волосы и длинное желтое пальто развевались по ветру. Темные очки, сдвинутые на лоб, сверкнули солнечным зайчиком.
Следующий раз он увидел её на приеме, хозяин которого пожертвовал деньги на избирательную кампанию Пола Берри. Она беседовала в дальнем углу комнаты с мужчинами, лица которых мгновенно расплылись в глазах Алана. Когда он подошел к группе, девушка держала в руках бокал, даже не пробуя напиток, и он спросил, не принести ли что-то другое.
– Водку, - сказала она, - и добавьте побольше тоника.
Когда он вернулся, её собеседников уже не было. Позже он узнал, что она избавилась от них.
– Вас раздражает прозвище "Денежный мешок?" - спросила она.
– Вас так называют из-за того, что ваша семья владеет большим состоянием.
– Это заблема.
Она засмеялась.
– Вы славный. И я ничего не имею против богатых людей.
– Как вас зовут?
– Дайана Хадсон.
– Имеете отношение к Бену Хадсону?
– Я - его дочь. Он подыскал мне эту работу - писать пропагандистские материалы для отдела общественной безопасности. Я оттуда ухожу. Я неважная сочинительница. К тому же мое сердце принадлежит не вашей партии.
– Вашему отцу эти слова не понравились бы. Он - самый политизированный человек, каких я знал. Вы решили, чем хотите заняться?
– Я собираюсь открыть бутик. Я скопила достаточно денег. Я разбираюсь в цветах и моде.
– Сообщите мне, когда это произойдет. Я загляну к вам и что-нибудь куплю.
– Ловлю вас на слове.
Вечером он заснул с мыслями о том, что не имеет права интересоваться девушкой, которая моложе его почти на двадцать лет. Она стала бы безрассудным осложнением. Он был женат, его политическая карьера только начиналась.