Верховные правители
Шрифт:
– Осторожно, - сказала она.
– Не кусай так сильно.
Но её рука крепко прижимала его рот к красной торчащей пуговке, лицо Клары выражало радостное одобрение.
Через несколько минут её дыхание стало тяжелым, бедра начали двигаться, как днем, когда она была с его отцом. Генри слегка вздрогнул, когда она прикоснулась к нему. Спустя мгновение она усмехнулась.
– Господин Генри, ты, кажется, не готов.
Его терзала боль в паху.
– Ты можешь что-то сделать?
– спросил он.
Она облизала языком полные губы.
– Возможно. Однако ты обучаешься весьма стремительно.
Он не знал точно, что она намерена сделать; он сидел с опущенными до колен пижамными штанами; она встала на колени у края кровати. Ее плечи были белыми, округлыми, нежными,
– Я не вижу, с чем тут можно поработать, - сказала она.
Ее ладони крутили маленький отросток. Она играла им, пока инструмент не отвердел, затем приблизила свое лицо к его паху. Взяла в рот член Генри. Мальчик едва не взорвался от нетерпеливой страсти.
Она быстро встала, задрала ночную рубашку; Генри откинулся на кровать. Она села на него. Его твердое мужское естество проникло во влажную щель. Клара слегка приподнялась, удерживая Генри внутри себя, потом снова погрузила его в теплую бездну...
– Что здесь происходит? Что вы делаете?
– спросил отец.
Это событие стало самым большим потрясением в жизни молодого Генри Бланкеншипа.
Разгневанный отец, на волосатом теле которого был халат, стоял у порога. Его изумление и ярость нарастали, пока лицо не превратилось в единое багровое пятно.
Клара слезла с Генри и откатилась в сторону, закрыв лицо руками и плача. Отец шагнул вперед. Клара успела прийти в себя и вовремя убежать. Отец проводил её непристойной бранью.
– Собирай вещи, шлюха. Распутница!
И тут перед глазами молодого Генри появилась темная пелена. Он боролся с ней. Вместе со зрением пропали все другие чувства. Он попытался встать, но рухнул вперед. Это был его первый эпилептический припадок.
Было решено, что ввиду болезни Генри не будет учиться в колледже. В ранней юности он был близок только со своей матерью. Слишком рано лишившись общения со сверстниками, он жил в мире собственных фантазий. Вел двойное существование - одно было мрачным, тайным, полным самопостижения, другое вынуждало его быть невольным гостем в шумном, многолюдном отцовском мире. В эти годы полностью развилась его тяга к уединению, он проводил много времени в лесу, на охоте. Дома, когда к нему обращались незнакомые люди, он заикался, краснел, находил предлог для ухода. К двадцати годам он превратился в печального замкнутого человека. Именно тогда Джордж решил вовлечь его в бизнес. В этом сложном мире Генри нашел не только призвание, но и страсть.
Отец бросил его в новое окружение с той же безжалостностью, с какой он бросил когда-то своего шестилетнего сына в озеро, желая узнать, сможет ли он поплыть. Генри поплыл. Он овладевал премудростями бизнеса с такой настойчивостью, что быстро восполнил все пробелы. Он учился вести бухгалтерские книги, осваивал технику заключения сделок и ведения переговоров. Он прекрасно освоился в водовороте дел, кипевшем вокруг "Бланкеншип Энтерпрайзис". Скоро стало ясно, что Генри обладал редкими талантами: мощным воображением, сочетавшимся с большим интеллектом, способностью строить грандиозные планы и с невероятной энергией бороться за их осуществление. В бизнесе он был бесстрашным, иногда дерзким; его напор сметал все препятствия. Немногие конкуренты могли противостоять ему. Еще до своего тридцатилетия он стал признанным лидером, фигурой почти мифической. Джозеф Эндрью говорил с восхищением: "Мой внук похож на меня в молодости. Из нынешнего поколения только он один смог бы вести дела с гигантами той эпохи." Джордж с гордостью отвечал: "У моего сына нет достойных соперников. Он состязается сам с собой - и один Бог ведает, куда это приведет его."
Джордж овдовел - Эми тихо прекратила свою вялую борьбу за жизнь, испустив дух в шумной комнате. Приближаясь к своему семидесятилетию, Джордж оставался энергичным человеком, упрямо отказывавшимся прислушиваться к намекам на то, что ему пора сбавить обороты. В один уик-энд он отправился на берег океана с молодой женой человека, сидевшего в тюрьме за растрату банковских средств. После изнурительных дневных радений в коттедже он пошел с женщиной к воде, чтобы поплавать. Джордж ужасно гордился своей физической выносливостью. Он принял
Тридцатилетний Генри, полностью вступив в права наследования, начал энергично приобретать собственность. Среди его покупок была крупная кинокомпания, позволявшая ему выбирать любовниц из числа самых красивых женщин Голливуда. Однажды утром, во время совещания на студии, пока его сотрудники обсуждали объединение с другой киностудией, Генри рассеянно посмотрел в окно. Беседа мало интересовала Бланкеншипа, потому что он уже принял решение и лишь вежливо ждал, когда придет время объявить его. Самая восхитительная девушка из всех, каких он видел, подъехала к воротам студии на белом "мазерати". Генри подозвал одного из своих помощников, чтобы спросить у него, кто эта незнакомка. Прозвучал безжалостный ответ: она не работала на студии, а была новой женой одного из наиболее популярных актеров, мужественного героя вестернов. Молодая женщина, которую звали Кей, была безумно влюблена в своего мужа.
Генри кивнул и оставил эту тему, но девушка поразила его с первого взгляда. Желание овладеть ею заставило его сердце биться чаще. На следующий день он захотел узнать не только о девушке, но и о её муже. Ему были нужны факты, отсутствовавшие в студийных биографиях и пресс-релизах. Раздобыть их не составило большого труда; Генри давно осознал ценность агентств по сбору информации. Он владел крупнейшей в стране фирмой по оценке платежеспособности. В ходе тщательного изучения финансового положения человека агенты проникали в его личную жизнь и вводили в компьютеры информацию, считавшуюся секретной. При этом люди Бланкеншипа использовали также весьма необычный источник: популярный фотожурнал. Его первоклассный детективный отдел породил ряд крупных скандалов, связанных с именами члена Верховного суда, бывшего сенатора, делового партнера бывшего спикера конгресса. Поскольку Бланкеншип контролировал этот журнал, ему было достаточно позвонить издателю, чтобы репортеры получили задание покопаться в жизни кинозвезды. Через несколько недель Бланкеншип получил всю имеющуюся в наличии информацию. Биография звезды была вымышленной. Актер не работал на ранчо и не учился ездить верхом у того же седого ковбоя, который посадил в седло Джона Уэйна. Он не воевал во Вьетнаме и не вел патруль по склонам Гамбургер-хилл. Но эти сведения Генри счел бесполезными; они не могли повлиять на чувства молодой жены. Влюбленные женщины слишком охотно прощают своим избранникам такой обман.
Один факт привлек внимание Генри. Актер питал необычную любовь к быстроходным машинам - белый "мазерати" принадлежал ему - и собирался принять участие в автогонках, пока студия не запретила ему делать это в период действия контракта. Генри исключил этот пункт из нового контракта, заслужив благодарность кинозвезды и его согласие на более длительное сотрудничество при менее выгодных условиях. Долгосрочный контракт, к сожалению, оказался бесполезным для компании, потому что через несколько месяцев на гонках в "Лагуна Хиллз" автомобиль, преследовавший на вираже машину актера, внезапно ударил её и выбросил через бетонный отбойник. Его похоронили в закрытом гробу. На похоронах собралась вся кинематографическая колония. Генри Бланкеншип, редко появлявшийся на людях, сопровождал скорбящую вдову.
Их роман начался тайно и продолжался год, пока они не поженились. Его страсть граничила с безумием. В отсутствие жены воспоминания о ней напоминали аромат духов, запах чувственности, заставлявший его мускулы сладостно трепетать. Не будь её прежний муж мертв, Генри воскресил бы его ради удовольствия убить снова. Он мучил себя, представляя Кей в постели с этим человеком. Он никогда не признавался себе в том, что некоторая сдержанность в их отношениях могла объясняться тем, что Кей была по-прежнему влюблена в своего первого мужа. Ее отчужденность усиливала его маниакальное желание полностью обладать ею. Он был отшельником в пещере, охранявшим редкое сокровище: только он имел право наслаждаться его красотой, прикасаться к нему.