Верховный ван
Шрифт:
– И ты здесь? – проговорила она тихо, продолжая напряжённо всматриваться в бескрайнюю тьму ночи.
– Я пойду, не буду мешать, – прорычал Рейван, уже развернувшись.
– Ты не мешаешь мне, останься, – сказала она.
Её слова прозвучали как приказ.
Несколько одиночных капель сорвалось с неба. Ветер просвистел в бойницах на стене и ударил порывом в лицо так, что и Маррей, и Рейван пошатнулись.
«Неужели я пьян?» – подумал он.
– Ну и погода сегодня, – произнесла Маррей, рассеивая нависшую тишину.
– Рисские боги шалят, – произнёс Рейван,
– Я не хотела приближаться к войне, но война всегда сама приближается ко мне. А для тебя, наверное, битва – родная стихия?
Рейван услышал в словах Владычицы грусть. Насмешек по поводу разговора за столом не последовало. Казалось, будто того разговора вообще не было – так открыта и доверительна она была сейчас с ним. Рейван ясно почувствовал в ней большую внутреннюю силу и нездешность, присущую лишь богам.
– Я создан для войны, – медленно произнёс Рейван.
– Человек не может быть создан для войны. – По звуку её голоса он понял, что Маррей грустно улыбнулась. Рейван промолчал – не хотел спорить, ведь она не знала, кто он.
Гроздь дождевых капель снова прилетела из тёмного неба с очередным порывом ветра.
– Ты ведь набульская Владычица, почему не уедешь отсюда, пока ещё ничего не началось? – спросил Рейван.
– Я не выбираю чью-либо сторону, когда идёт кровопролитие. Я не могу уехать, бросив тех, кому буду нужна. Наверное, я спасу чьи-то жизни после того, как вы вонзите мечи друг в друга, – ответила Маррей, посмотрев на Рейвана.
Могучий ветер раскидал волосы по её лицу, и, пока Маррей поднимала руки, чтобы поправить их, новый порыв сорвал с её плеч плащ, подставляя уязвимое тело в тонком платье ледяным ударам.
Рейван увидел, как она, хрупкая, беззащитная, сопротивляется могучей силе ветра, силе неодолимой и сокрушительной. Он мгновенно подался навстречу, поймав непослушную накидку, и вернул её на плечи Владычицы.
– Ловко. Лучше, чем с кружкой, – проговорила она, заглянув ему в глаза.
Его руки всё ещё лежали на её плечах – и он ощутил, что она дрожит от холода. Рейван почувствовал, что ему очень хочется обнять её, хоть он и не умел. Он прижал Маррей к себе, закрыв руками, будто защищая от чего-то. Жест был неловким и непозволительным, но она не оттолкнула его, замерев в объятии.
Вдыхая запах женщины, Рейван ощутил, что внутри него восстаёт обжигающее пламя, разгорается страсть, которой раньше он не знал. Что-то сломалось. Что-то пошло не так.
«Наверное, пережитая летаргия свела на нет все действия снадобий».
Рейван затаил дыхание, чтобы успокоить себя. Но его тело само дало всё понять прижавшейся к нему женщине.
– Ты соврал, что не хочешь меня… – хмыкнула Владычица.
С лестницы послышались лёгкие шаги. Маррей отпрянула от Рейвана.
– Твоя Волчица пришла, – проговорила она и удалилась в темноту, молчаливо пройдя мимо Ингрид.
Рейван направил взгляд во тьму ночи, чувствуя, как когтистая лапа сжала и опустошила его сердце. Он впервые понял, что лишён чего-то очень важного в жизни.
– Она снова пристаёт к тебе? – Ингрид бросила на Рейвана хмурый взгляд.
– Нет, – он повернулся к ней, весь взъерошенный.
– Все пошли спать, а я искала тебя.
В глазах Ингрид стоял страх, какой бывает у молодого воина перед битвой, так знакомый Рейвану. Он понял её чувства: Ингрид искала у него утешения и наставничества, и он мог бы рассказать ей многое о том, что страх невозможно победить, о нём можно лишь постараться не думать. Но он не хотел ни с кем сближаться и потому принял мрачный вид.
– Ты злишься, что я вынудила тебя остаться? – спросила Ингрид.
– Пойдём, я провожу тебя, – Рейван сделал жест, предлагая спускаться.
Ингрид замешкалась на ступенях и вновь поглядела на него.
– Я благодарна тебе за то, что согласился сражаться рядом со мной.
Взгляд её полыхнул янтарём и нерушимой верой в него. Рейван внутренне вздрогнул и улыбнулся.
Глава 7.
В шёпоте грома
Ван Харальд отправил Рёгнара разбить набулов на берегу, пока те переправились ещё малым числом. Но воевода принёс отцу вести о том, что набулов стянулись полчища и силами воинов Хёнедана им не справиться. Харальд приказал готовиться к осаде, в которую они, скорее всего, попадут, и разослал всем рисским ванам тревожные вести о скором нападении.
С того времени Хёнедан кипел, словно муравейник, где каждый выполнял свою работу хорошо и слаженно. Риссы готовились к необратимо надвигающейся войне.
В большом зале не пылали горящие чаши, и факелы не освещали тёмные галереи, как прежде. Обитатели крепости сберегали каждое полено и каждую каплю масла.
Тёплыми весенними вечерами воины собирались на дворе под россыпью звёзд у единственного костра, который горел ровно столько, чтобы приготовить пищу. Ингрид, одна из немногих женщин, оставшихся в крепости, помогала им.
– Возьмите, – протянула она миски Лютому и Тирно, а потом подошла к Рейвану, благоговейно замерев подле него.
Рейван принял пищу и поблагодарил коротким кивком. Он по-прежнему старался уберечься от ненужных слов и взглядов. Днём, когда он учил Ингрид обращаться с мечом, то отдавал ей всего себя, обретая в наставничестве упоение и радость. Но в остальное время не подпускал ближе, чем это было возможно для человеческого существа, находившегося рядом с кзоргом.
Ингрид позвали к костру, и она ушла, одарив Рейвана ласковым взглядом на прощание. Лютый и Тирно мрачно переглянулись.
– Говорят, что набулов возглавляет Ярвис Чёрный Медведь, – проговорил один из воинов. – Он кзорг, а значит, нас ждёт кровавый, страшный бой.
– Если бы против нас стоял Эскеллийский Зверь, я, может, и испугался бы, – отозвался другой воин. – А Ярвис? Что нам Ярвис?..
В вечернем сумраке зазвучали звуки лиры, и все голоса вмиг затихли. Воины, подхватив миски, подошли ближе к костру, чтобы послушать пение Владычицы.
– Ты ведь не признался Ингрид, кто ты? – прошептал Лютый, наклонившись к Рейвану.