Верить в себя
Шрифт:
— Нет, я чувствую себя неплохо, — повторила она, увидев, что Мэтью недоверчиво качает головой. — Ну, почти хорошо… — добавила Кэрол, откидываясь на подушку. — Просто устала, — повторила она, имея в виду долгий разговор с полицейскими.
— Ты замечательно держалась, — проговорил Мэтью одобрительно. На протяжении всего разговора Кэрол действительно была спокойна, а ее ответы содержали полезную для следствия информацию. Мэтью, правда, заметил, что Кэрол, порой приходилось прилагать значительные усилия, чтобы вспомнить те или иные подробности, но она, не жалея себя, старалась помочь полиции. Впрочем, его это не удивило. Он знал, что Кэрол была незаурядной женщиной — умной, самоотверженной, обязательной. Мэтью сам испытал это на себе, когда погибла его дочь, да и во многих других случаях Кэрол первой спешила к нему на помощь и ни разу его не подвела. В отличие — увы! — от него самого.
— Признайся, ты провел с ними беседу? — поинтересовалась Кэрол. Полицейские держались с ней на редкость любезно и вежливо, их обходительность показалась ей довольно необычной, и она решила, что это Мэтью счел необходимым вмешаться.
— Я действительно позвонил министру внутренних дел, — признался он. Когда Мэтью сам был министром, ему приходилось курировать расследование некоторых особо важных дел, имеющих общественный резонанс. Это была обычная практика, и Мэтью хорошо знал, к кому следует обратиться.
— Спасибо, — искренне поблагодарила Кэрол. Внимательность и забота, проявленные Мэтью, оказались очень кстати. Если бы не он, сегодняшний допрос мог бы пройти совершенно иначе. Полицейские не постеснялись бы вывернуть ее наизнанку, добиваясь ответов на свои вопросы, и, возможно, его звонок министру обуздал их служебное рвение. Впрочем, на количество полученной ими информации это не повлияло — скорее даже наоборот.
— Ты скучаешь по своей прежней работе? — спросила Кэрол. В глубине души она знала ответ. Когда они познакомились, Мэтью пользовался почти неограниченной властью и был, пожалуй, самым могущественным человеком е стране. Многим мужчинам бывает непросто расстаться с подобными возможностями, и Мэтью не был исключением. Ему нравилось командовать, руководить, приказывать, поэтому оставить министерский пост и подать в отставку было для него непросто. В те годы Мэтью в глубине души был убежден, что благосостояние и безопасность его страны зависят исключительно от него одного — и не давал себе ни минуты отдыха. «Я люблю свою родину», — не раз говорил он Кэрол, и она чувствовала, что Мэтью действительно сжигает пламенная любовь к Франции и ее народу. И вряд ли его чувства угасли, когда он отошел от дел.
— Иногда. Да нет, честно говоря, довольно часто. — Мэтью усмехнулся. — Ответственность подобного рода нельзя сбросить с себя словно старый пиджак. Это как… как любовь, которая никогда не умирает. Впрочем, времена изменились. В наши дни быть министром внутренних дел намного труднее, к тому же, по совести сказать, это грязная работенка. Была грязная, а стала еще грязнее. Терроризм повлиял на многое и многих, и не только во Франции, но и в других странах тоже. Ни одному из политиков не удалось пока справиться с этой бедой, и дальше будет только хуже. Когда я работал в правительстве, все было проще. Мы, по крайней мере, знали врага в лицо, знали, где его искать. Сегодняшний терроризм не имеет определенного лица. Нет, конечно, полиция и сейчас задерживает преступников, но зачастую это происходит уже после того, как прогремит взрыв и погибнут десятки или даже сотни ни в чем не повинных людей. Подобное случается все чаще и едва не случилось с тобой. К несчастью, современный терроризм как бы растворен в потоках иммигрантов, которые хлынули в нашу страну, но закрыть границы и выслать их, как предлагают некоторые, было бы ошибкой. Единственно верный путь в данной ситуации — искать новые способы предотвращения террористических актов, но это нелегко. Многие простые люди разочаровались в общественных институтах и перестали доверять политическим лидерам. Люди все чаще вступают в конфликты без веских на то причин, отсюда злоба, ярость, вспышки насилия, которые трудно остановить, — Мэтью вздохнул. — Нет, я не завидую тем, кто сейчас работает на самом верху, и все же ты права — мне очень не хватает моей прежней работы. Да и какой мужчина не мечтает изменить мир? — добавил он с грустной улыбкой.
— Я
Мэтью кивнул. Он сам организовал свою работу таким образом, чтобы быть в курсе всего, что происходит в стране. Владеть информацией — значит владеть ситуацией, любил повторять Мэтью. Даже сегодня, пока полицейские допрашивали Кэрол, он вслушивался в их вопросы и ее ответы так внимательно, словно сам отвечал за расследование этого дела перед президентом и своей страной. И порой Мэтью действительно забывал, что он больше не министр и что ответственность за расследование громких и опасных дел лежит на других людях. С другой стороны, даже уйдя со своего поста, он не превратился в ничто, в обычного пенсионера, которого никто не знает и о котором никто не помнит. До сих пор его имя много значило для простых людей, да и для тех, кто сегодня был у власти. К нему нередко обращались за советом и в частном порядке, и официально. Не раз его просили высказать свою точку зрения на то или иное политическое событие в газетах или по национальному телевидению, а после взрыва в тоннеле нынешний министр внутренних дел лично позвонил ему, чтобы узнать его мнение о ходе и методах расследования. Теперь-то Мэтью научился быть дипломатичным и осторожным, тогда как раньше он подчас не считал нужным выбирать выражения. Не раз ему приходилось критиковать действия правительства, и всегда он говорил то, что думал.
— Да, я любил свою работу и свою страну. Франция всегда была для меня на первом месте, пока я не встретил тебя… — признался он, но Кэрол явно была другого мнения. Раньше она всегда была по крайней мере на третьем месте — после Франции и его жены.
— Почему же ты подал в отставку? — спросила она и снова потянулась к чашке с остывшим чаем. На этот раз руки ее совсем не дрожали, да и чувствовала она себя намного лучше. Допрос заставил ее поволноваться, но сейчас Кэрол почти успокоилась.
— Просто понял, что пора. Я служил своей стране много лет и честно исполнял свой долг, но срок моего пребывания в правительстве истек: состав кабинета начал меняться, к тому же у меня возникли проблемы со здоровьем, вызванные, скорее всего, непомерными нагрузками, — ведь все это время я работал, что называется, на износ. Словом, я ушел. В первое время мне, конечно, отчаянно не хватало всего, к чему я так привык. Мне, правда, предлагали посты помельче, но я отказывался — утешительный приз был мне ни к чему. Я получил все, к чему когда-то стремился, пора было и на покой. Кроме того, у меня имелся фундамент, на котором можно было попытаться строить новую жизнь. Ты же знаешь — мне всегда нравилось заниматься практической юриспруденцией… Я мог бы стать прокурором или судьей, но эта работа не для меня. Слишком скучная… Быть адвокатом гораздо интереснее. Впрочем, в этом году я собирался покончить и с адвокатской практикой.
— Почему? — удивилась Кэрол. Его слова ее встревожили. Насколько она знала, Мэтью принадлежал к той породе людей, которые жить не могут без работы. Конечно, он был уже немолод, но даже сейчас, в шестьдесят восемь, сил и энергии у него хватило бы на многое. Она убедилась в этом, когда во время допроса бросила взгляд на его лицо. В его глазах то и дело вспыхивал огонь, да и сам он был как будто наэлектризован. Нет, такому человеку, как Мэтью, безделье было попросту противопоказано, и, если он все-таки ушел с поста министра, бросать адвокатскую практику ему не следовало.
— Мне уже много лет, дорогая Кэрол, — ответил Мэтью. — Пора заняться тем, чем я пренебрегал раньше: книгами, путешествиями, размышлениями. В прошлом году я отправился в Африку. Быть может, я напишу мемуары или на этот раз побываю в Юго-Восточной Азии. Но теперь я не стану торопиться. Буду делать все без спешки и наслаждаться этим — ведь другой возможности может и не быть.
— Не говори глупости! — воскликнула Кэрол. — Я уверена, ты проживешь еще долго. Выглядишь ты, во всяком случае, потрясающе. Никто не даст тебе твоих лет.
— Выглядеть молодым и быть им — разные вещи и пока у меня есть силы, я хочу насладиться независимостью и свободой, которых я был лишен. Теперь я, слава богу, ни перед кем не обязан отчитываться: моя жена умерла, дети выросли — и внуки, кстати, тоже! Мэтью рассмеялся, а Кэрол вдруг с удивлением поду мала, что у него действительно есть внуки и что они, должно быть, одних лет с ее детьми. — Никого не волнует, где я и что со мной, — продолжал Мэтью. — Это печально, но это так. И я должен пользоваться моментом, потому что пройдет совсем немного лет, и моим детям придется каждое утро звонить мне домой и спрашивать у сиделки, съел ли я утром кашку и не намочил ли постель.