Верная возможность
Шрифт:
Я повернулся к прокурорскому.
– Что вы ему позволяете? Вы же из прокуратуры.
Тот посмотрел на опера.
– Он журналист, да? Ну так засади его в пресс-хату. Пусть его там ребята на хор раком поставят, доведут до кондиции, а завтра мы тогда с ним еще раз побеседуем.
– Да как я мог ухлопать обученного охранника и милиционера?!
– в отчаянии заорал я.
– Да еще таким зверским способом. Я что - помесь Джеймса Бонда с Фредди Крюгером?
– Может быть ты бывший десантник или пограничник, - сухо сказал Валера.
– Узнаем.
Я понял, что влип. У них все сойдется. До дяди Васи они, конечно, не докопаются, но о том, что в прошлом году я устроил одному жлобу, пришедшему в газету выяснять отношения, сотрясение мозга и открытый перелом правой руки (ну, остальное-то там было по мелочи), узнают безусловно.
Я опустил голову и только сейчас увидел, что мой пиджак спереди весь заляпан кровью - видимо, упав на пол, я попал в лужу, не исключено даже, что от отрезанных частей. При мысли об этом меня передернуло.
– Значит, кому вторую звездочку, кому новый класс, а кто-то и в Москву на повышение поедет. Ну а мне - вышка, - я поднял голову и оглядел присутствующих.
– По-моему, он опять оскорбляет органы, - ни к кому не обращаясь произнес Зайцев.
– По-моему, тоже, - глядя мне прямо в глаза, подтвердил Валера. Затем он встал из-за стола, медленно обошел следователя и неожиданно ударил меня ногой в голову.
Я вместе со стулом, на котором сидел, упал на пол, больно ударившись обо что-то макушкой. На грохот вбежал милиционер. Мне были видны только его высокие запыленные ботинки.
– Все нормально, - сказал ему майор.
– Мы справимся сами. Оставайтесь там.
– Тот вернулся обратно в коридор.
Я встал и, пошатываясь, попытался поднять стул и снова усесться на него.
– Я тебя научу закон уважать, борзописец хренов, - прошипел опер и снова ударил меня ногой в голову.
На этот раз удар пришелся в висок. В глазах у меня потемнело. Когда мне стало лучше, я решил не пытаться вставать снова, но с решимостью уже приговоренного выдохнул:
– Такие как вы, только позорят этот самый закон.
Прокурорский захохотал - тоненько и противно, как кастрат на просмотре порнофильма. Это меня добило.
Я рывком поднялся и врезал Валере снизу по челюсти. В ней что-то чвякнуло, и майор начал оседать.
Я бросил взгляд на Зайцева. Он привстал со стула и уже открыл рот, собираясь позвать на помощь. Я схватил со стола здоровенную пепельницу и бросил ему в голову. Она попала точно в нижнюю часть лица. Следователь свалился на пол.
Обернувшись, я обнаружил, что опер уже поднялся и шарит рукой под курткой, пытаясь нащупать пистолет в плечевой кобуре. Я сделал левой ногой ложный замах, показывая, что собираюсь ударить его в грудь, и, как только он отпрянул, произвел ею резкий удар сверху вниз прямо под коленную чашечку его выставленной вперед ноги. Опять раздался неприятный звук, и эта его конечность как-то неестественно вывернулась "коленкой назад".
Майор перестал нашаривать и выпучил глаза, как будто уже находился на своем смертном одре. Тело его наклонилось вперед, а рот широко раскрылся. Однако продиктовать свою последнюю волю он так и не успел, поскольку его нижняя челюсть вновь была потревожена - это было верхнее "си" в партии моей левой ноги. Голова его откинулась назад, и страж закона рухнул мешком.
На шум никто не прибежал - спасибо Валере с его самонадеянным "справимся сами". Убедившись, что представители государственных органов больше не хотят неприятностей со стороны прессы и не шевелятся, я быстренько сгреб со стола все свои вещи и распихал их по карманам. Моей зажигалки среди них почему-то не оказалось, и я забрал чью-то лежавшую рядом.
После этого я разрезал обнаруженным в кармане у опера складным ножом джинсы - между ног - и сделал несколько растяжек. Теперь я был готов к бою.
Рывком распахнув дверь, я узрел стоящего прямо напротив нее сержанта с короткоствольным автоматом. Менее всего на свете он ожидал увидеть меня и еще меньше этого - мою любимую левую ногу, бьющую его прямо в живот.
После этого раздумывать было уже некогда - я сразу же рванул по коридору в сторону сарая. Как только я завернул за угол, позади меня раздалась автоматная очередь. Я тут же услышал шум, произведенный осыпавшейся штукатуркой.
Через мгновение я был уже на складе. Там копошились какие-то люди в штатском и стоял вооруженный омоновец. Единственным источником света в помещении являлась настольная лампа, подключенная к удлинительному шнуру. Я с ходу ударил ее ногой и она погасла.
Решив, что теперь внутри помещения стрелять не будут, боясь попасть в своих, я, не таясь, бросился к открытому окну - дальнему от меня. Открытые проемы слегка выделялись на фоне пока что еще абсолютно черных для моих "не переключившихся" глаз стен.
Окно располагалось высоко над полом, и даже мне со всем своим стадевяностосантиметровым ростом потребовался очень мощный разбег, чтобы зацепиться за нижнюю раму. При этом в ладонь мне вонзился гвоздь и я с трудом сдержался, чтобы не закричать.
Мой выбор дальнего окна оказался верным - в тот момент, когда я начал переваливаться на другую сторону, застучал автомат, и очередь просвистела как раз сквозь другую глазницу.
Упав на траву, я перекатился подальше от окна, через которое выбрался и вскочил на ноги. Единственный путь, которым я мог выскользнуть со стадиона - через стену. Все выходы наверняка охранялись.
До стены было метров сорок, но бежать прямо к ней было бы самоубийственно - отслеживать наиболее тщательно будут именно здесь, и я помчался влево от себя, по ходу продвижения постепенно забирая вбок.
Метров через сто я приблизился к стене, точнее - трехметровому решетчатому забору с угрожающе торчащими наверху пиками. Я полез. С той стороны, откуда я прибежал, доносились голоса и беспорядочные выстрелы.
Что же, если они все там друг друга перестреляют, то это будет достойным завершением сегодняшнего вечера, - решил я.