Верни моего сына

Златова Тата

Говорят, такие не умирают. Стервы не умирают. Их словно специально держат на этой земле, чтобы они портили жизнь другим. А Амелия умерла. Может, потому что больше не хотела причинять зла окружающим, а может, это просто случайность…

Мысли будто заклинило на этом месте, зацепились за что-то, остановились. Вспомнились слова Лии о том, что она хочет что-то передать. Что-то важное, о чем никто не должен знать. И это «что-то» может прекратить войну с Ильей. Да, она очень просила увидеться, отложила все дела ради этой встречи и… не пришла. Неужели так торопилась, что не рассчитала скорость и разбилась? Очень странно.

Оторвалась от мыслей, услышав знакомую мелодию. Звонил мамин

смартфон. Она никак не отреагировала, пришлось залезть к ней в карман и достать его. Увидела фото отца на экране и ответила.

— Лера? Как Галя перенесла? — раздался его встревоженный голос.

— Плохо. Ничего не говорит и ни на что не реагирует, — снова посмотрела на мать с надеждой: вдруг придет в себя и захочет поговорить с мужем. Но она даже не шелохнулась.

— А ты… ты как?

— А я… за мать переживаю.

Что еще могла сказать? Что чувствует странное опустошение? Или соврать, что скорбит? А за мать и вправду страшно, для нее смерть Лии — сильный удар, хоть бы не слегла.

— Завтра приеду.

И он действительно приехал на следующий день и немедля занялся подготовкой к похоронам. Лера была ему очень за это благодарна, потому что заниматься всем этим у нее просто не было сил. Дома царила невыносимая атмосфера скорби, она давила, как могильная плита, гнала из дома прочь, но Лера не спешила уходить, не могла оставить мать в таком состоянии. Часто заглядывала к ней в комнату и видела, как безвольно лежит она на кровати и отрешенно смотрит перед собой. И при этом ни одной слезы. Как манекен. Жуткое зрелище. Такого не было даже десять лет назад, когда родители узнали об аварии. Правда, тогда тело не нашли, в их сердцах теплилась надежда, может, поэтому они не сошли с ума от горя. А сейчас уже не было никакой надежды. Амелия осталась только на фотографии, перевязанной скорбной черной лентой. Взяла ее в руки и внимательно посмотрела на сестру: красивое лицо сияет улыбкой, а в глазах застыла боль. Лера помотала головой. Нет, не показалось. Эта фотография много лет стоит на тумбочке в комнате матери, сколько раз смотрела на нее, а только сейчас заметила, что во взгляде Лии замерла боль. Может, раньше не замечала, потому что считала, что она не способна что-то чувствовать? Видимо да. На этом снимке сестра пока еще ветреная и беззаботная девушка, не подозревающая, какие напасти ждут впереди. Хотя этот взгляд… в нем словно предчувствие беды. А ведь фотография сделана незадолго до того, как она познакомилась с Матвеем. Через несколько месяцев жизнь этой девушки повернет совсем в другую сторону…

Отставила фото, присела на стул рядом с кроватью и перевела взгляд на женщину, исхудавшую и поседевшую за один день.

— Мам, — тихонько позвала ее, но та никак не отреагировала. По-прежнему лежала пустым мешком и смотрела невидящим взглядом в одну точку.

— Ну нельзя же так… — продолжила, прикоснувшись к ее руке. Пальцы какие холодные! Хотя в квартире тепло… На всякий случай укрыла ее пледом. И снова никакой реакции.

И так день за днем. Даже отец не мог привести ее в чувство. Максимум, чего он добился, — заставил ее сесть в кровати и поесть бульон. Причем кормил ее сам, с ложечки. Она совершенно ничего не понимала и продолжала молчать. А у Леры сжималось сердце.

Глава 49

— Я все понимаю, — сказала Ева, когда Лера позвонила, чтобы сообщить о приближающихся похоронах. Встречу с адвокатом пришлось отложить. — Сама до сих пор в шоке. Такой был шанс, а тут такое… Как ты, держишься?

— Я-то держусь, а вот мама… — запнулась, когда вспомнила ее пустой взгляд. Видеть ее в таком состоянии жутко, а рассказывать вообще язык не поворачивается. Благо, Ева поняла без слов.

— Да, это ужасно… Это надо только пережить… Я постараюсь узнать подробности этой аварии. По официальной версии Лия

покончила с собой, так как никаких следов преступления найти не удалось. Но мне почему-то кажется, что постарался сама-знаешь-кто. У него был мотив. Однако я могу и ошибаться. Ладно, это не телефонный разговор. Позвони, как будешь готова встретиться.

Не успела Лера завершить вызов, как в квартире вновь повисла пугающая тишина. Если не сказать мертвая. Даже часы не тикали. Скользнула взглядом по замершим стрелкам и поняла, что села батарейка. А все равно было как-то жутко, и апатия никак не отпускала.

Все это время она жила как на автомате, принимая «колодец» в душе за смирение. Да, она приняла правду и смирилась с ней, — так ей казалось. А Амелию просто настиг тот самый бумеранг, который Лера так отчаянно желала. Однако сейчас, заглянув в свою душу поглубже, поняла, что лишь хотела так думать, а на самом деле считала иначе. Сквозь толщу льда к сердцу невольно пробирался лучик сострадания. Она поймала себя на том, что жалеет Амелию. Жизнь сестры могла сложиться по-другому. Сколько лет она скрывалась от смерти под другими именами, но та все равно нашла ее… И все-таки хотелось думать, что Бог забрал ее как раз в тот момент, когда ее душа очистилась от зла, чтобы Лия больше не смогла никому навредить, в первую очередь — самой себе…

Поднялась с постели и направилась к выходу. Каждый шорох бил по нервам, каждый звук в тишине казался оглушительно громким. Вышла из спальни и толкнула соседнюю дверь, которая жалобно скрипнула, будто моля о помощи.

— Мам… — переступив порог, окликнула эту худую отрешенную женщину, но не получила ответа. И так изо дня в день: Лера слоняется по квартире, как привидение, а толку нет. Никак не может достучаться до матери. Вновь лежит, как тряпичная кукла, и ни на что не реагирует. Смотрит перед собой застывшим взглядом. И суп остыл, так и не притронулась. Совсем в свое горе ушла. У нее не нашлось сил проводить дочь в последний путь, так и осталась лежать здесь. Хорошо хоть соседка в тот день согласилась с ней побыть…

— Лия не хотела бы видеть тебя в таком состоянии, — сказала в пустоту. Голос клинком рассек тишину. Погладила мать по спутанным волосам, даже не надеясь дождаться реакции. — Главное, что она успела осознать свои ошибки и попросила прощение.

Внезапно мать перевела на нее взгляд, в нем мелькнуло что-то похожее на ожидание. Да, Лера, продолжай говорить. Не останавливайся. Помоги ей вырваться из лап мучительной тоски. Хотя бы постарайся.

— Она ушла из жизни именно такой, какой ты хотела ее видеть, — сказала задумчиво, но фраза все равно получилась какой-то кривой. По крайней мере, ей так показалось. Ладно, попытка номер два. — Помнишь, Лия призналась, что больше всего боится умереть с дырявой душой?

Мать кивнула.

— Так вот… она успела ее залатать.

Говорить было тяжело, язык не слушался, на него словно стружки насыпали, каждое слово раздирало горло.

— Теперь ей будет… легче.

Замолчала и опустила глаза. А Галина Ивановна внезапно сжала ее руку.

— Спасибо, Лера, — прошелестела она. Когда подняла взгляд, увидела, что губы матери тронула слабая улыбка.

Внезапно раздался дверной звонок. Лера вздрогнула. Кто это может быть? У отца ключи… Может, соседка?

— Я сейчас, — предупредила маму и вышла в коридор. Посмотрев в «глазок», оторопела: на лестничной клетке стояла свекровь. Повернула щеколду непослушными пальцами и уставилась на нее во все глаза.

— Лерочка, здравствуй! — Кира Андреевна сверкнула улыбкой. — Извини, что без предупреждения.

— Здравствуйте, — недоуменно пробормотала, совершенно не понимая, зачем она пришла. Явно не для того, чтобы принести соболезнования. Да и выглядит цветущей и радостной, вряд ли что-то случилось с Лешенькой или Ильей. Лера вконец растерялась.