Вернись домой, охотник
Шрифт:
Но она лишь помогла Бариму вновь обрести самообладание. Верховный Охотник улыбнулся.
— Сядьте, пожалуйста, — спокойно сказал он. — Через три месяца за вами прибудет корабль с Белконти, и вы снова окажетесь в безопасности. А мы не признаем поражений и не боимся смерти. И не ждем, что кто-то будет нас оплакивать.
Эймс села, всем своим видом выражая протест и негодование. Барим перевел взгляд на Мидори. Выражение его лица стало непроницаемым.
— Мидори Блейк, вы виновны в охотничьей измене, — сказал он. — Вы оказали враждебным существам помощь в их борьбе с людьми.
Мидори молчала. Крейг украдкой посмотрел на нее. Она сидела прямо, сложив руки на коленях. В ней не было никакого вызова. Барим встал.
— Хорошо, — сказал он. — Я объявляю вас, Мидори Блейк, вне закона. С этой минуты вы отлучены от человеческого сообщества. Но вы женщина, и родом вы не с Мордена. Поэтому я смягчаю приговор. Вас перевезут на Остров Зверя и оставят там, отобрав у вас все, сделанное человеческими руками. Но растения на этом острове земные. Вы сможете питаться их ягодами и корнями, то есть вас будут поддерживать земные формы жизни, хотя вы их и предали. Если вы доживете до того дня, когда прибудет корабль с Белконти, то полетите на нем домой. Хотите что-нибудь сказать, прежде чем приговор будет приведен в исполнение?
Охотник Барим побледнел, и четыре красных кружка резко выделялись на его лице. Крейг не выдержал наступившей тишины. Он вскочил и закричал:
— Нельзя этого делать, Охотник! С ней нельзя так! Она слабая! Она не знает наших обычаев!
— Молчать, нытик несчастный! — Уайлд ударил его по лицу и, схватив за плечи, усадил на место.
— Тихо! — пророкотал Барим. Уайлд сел, тяжело дыша.
— Я знаю ваши обычаи, — сказала Мидори. — И вашего снисхождения мне не нужно. Отвезите меня на остров Бертон.
— Одумайся, Мидори! — воскликнула Эймс. — Ведь там нечего есть! И там же танасис — он тебя убьет!
— И вы тоже не понимаете меня, Милдред… — сказала Мидори. — Так что же, Охотник, моя просьба будет исполнена?
Барим оперся руками о стол.
— По закону я должен ее исполнить, — хрипло сказал он, — Я гляжу на вас, Мидори Блейк, и мне, Охотнику Бариму, становится страшно.
Потом он выпрямился.
— Тебе, Уайлд, поручается исполнение приговора, — Голос Барима вдруг стал бесцветным.
Уайлд поднялся и заставил встать Крейга.
— Передай всем, чтобы немедленно собрались у гравиплана. В защитных комбинезонах. Живее, чистик! Двигайся!
Едва переставляя ноги, Крейг вышел из серого дома. Уже темнело.
Базовый остров остался позади, и Крейг на полной скорости вёл гравиплан на северо—запад. Они догнали солнце, и для них снова наступил день. В салоне, у Крейга за спиной, стояла пронизанная болью тишина. Он подался вперед, словно подталкивал гравиплан. Крейг старался ни о чем не думать. То, что происходит, должно произойти. Он знал это, но смириться не мог. Ему казалось, что прошла целая бесконечность, прежде чем они достигли острова Бертон. Крейг резко посадил гравиплан у домов покинутой станции. Они вышли наружу — мужчины в черных защитных комбинезонах и Мидори в блузке и юбке. Она спокойно стояла в стороне и смотрела на свой домик над обрывом. Вдоль всех тропинок уже поднялась темно—зеленая поросль танасиса — по колено человеку.
— Развязать ранцы. Взорвать все здания, — приказал Уайлд. — А ты, чистик, пойдешь со мной.
Он привел Крейга к дому Мидори и приказал ему закапывать в землю взрывные устройства через каждые три фута вдоль фундамента. Хотя и одного было бы вполне достаточно.
— Охотник не отдавал такого приказа, — сказал Крейг. — Разве не нельзя хотя бы оставить ей ее дом?
— Дом ей не понадобится. Танасис убьет ее еще до рассвета.
— Тогда пусть Мидори умрет в этом доме. Она очень его любила.
Уайлд невесело улыбнулся.
— Она вне закона, чистик. Ты же знаешь, что это значит: у псе не должно быть ничего сделанного человеческими руками.
Крейг стиснул зубы и склонил голову. Пока он закапывал взрывные устройства, Уайлд что-то фальшиво насвистывал. Потом они вернулись к гравиплану. Джордан доложил Уайлду, что все дома приготовлены к взрыву. Круглое и обычно жизнерадостное лицо Джордана было угрюмым. Мидори стояла неподвижно. Крейг хотел попрощаться с нею, но знал, что не сможет вымолвить ни слова. Разве что завоет, как собака. Ее лёгкая улыбка была такой странной, что казалось, будто Мидори уже перенеслась в. другой мир, на миллион световых лет удалённый от Роя Крейга.
Мы поднимемся в воздух и взорвем дома, — сказал Уайлд. — Если кто-то останется на этом месте, то будет убит взрывом.
Кобб недобро смотрел на Мидори своими крысиными глазками.
— Сперва надо забрать всю ее одежду, — сказал Кобб. — Ты знаешь закон, Борк, — «ничего сделанного человеческими руками».
— Верно, — согласился Уайлд.
Мидори сняла блузку. Она смотрела Уайлду прямо в глаза. Взгляд Крейга заволокло красным туманом, и больше он ничего не видел.
— Ранцы в гравиплан! — приказал Уайлд, — И сами туда же! Быстрее, сукины дети!
Крейг сел в пилотское кресло и сквозь боковое стекло увидел Мидори, идущую по тропинке к ущелью. Она шла так беззаботно, словно собралась к пруду на этюды. Танасис хлестал ее по голым ногам. И Крейгу казалось, что он видит, как вздуваются красные рубцы, и сам чувствует ее боль. Крейг включил мотор и поднял гравиплан в воздух. Когда Уайлд взрывал дома, он не смотрел вниз.
Окруженный воющей адской пустотой, Крейг вел гравиплан к Базе, на юго—запад, прочь от солнца. Вскоре их окутала ночь.
Морденцы боролись за Базовый остров, применяя химикалии, огнеметы и даже мотыги, но фитоны явно одерживали верх. Крейг отупел от усталости, и это помогало ему спастись от собственных мыслей. Под землей с непостижимой быстротой распространялись корни серебристых деревьев. Новые деревья вырастали, как головы гидры: каждый день их число удваивалось. Новорожденные фитоны (размером не больше ногтя) весело кружились над островом. Однажды Крейг увидел, как коренастый биолог Джо Брин гонялся с топором за пляшущими в воздухе фитонами, ругаясь на чем свет стоит.