Верное слово
Шрифт:
– Не знаю, что и думать, девчата, – Маша прижала ладони к горящим щекам. – Неужели я мага чужого проворонила?! Ведь кто-то под самым носом моим след Сашкин затирал!
Серафимы смотрели на подругу с любовью и жалостью, и председатель не мог больше выдержать повисшей в комнате тишины. Вышел из своего укрытия, решительно шагнул к жене, но Серафима встала на его пути, приложила палец к губам: не время сейчас для раскаяния, может, и не придётся каяться.
В этот момент весь смысл собственных слов дошёл до Маши. Она вцепилась руками в плечи и испуганно посмотрела на мужа:
– Но ведь если там, на холме у болота, Саша, тогда нам придётся в Москву сообщить?
Все понимали, чем закончится для председателя вмешательство столичных магов. Да и не только для него. Придётся рассказать правду о «героической седьмой». Предать память Виктора. Разрушить будущее «серафимов». А ведь только всё готово было успокоиться. Забылось прежнее, затянулось дёрном лет, сквозь который уже начала пробиваться молодая травка новой жизни. На днях в столице с почестями «останки ночных ангелов» захоронят. Рассказать сейчас о «серафимах» – это вернуться обратно, в Кармановское болото. Стать объектом исследований магов, которые ещё вчера сидели за партами под твоим собственным портретом. Не говоря уж о том, какую статью отыщут для Матюшина военные юристы, какой грязью обольют имя Потёмкина…
– Москве сообщать не будем, – твёрдо заявила Нина. – Справимся. Если Сима одна Сашу не сумела добить, вместе сумеем. Так?
Солунь кивнула:
– Может, девчонок вызвать? – предложила она. – Всё-таки всех нас касается.
Сима не торопилась с ответом.
– Думаю, сказать всё-таки стоит, – заговорила она, наконец. – Маша сумела формулу победить, нашла верное слово – но только для живых. Не успели мы Сашу спасти, только и убить её совсем, упокоить то, что осталось от неё, мы не сможем. Ни сил, ни знаний у нас не хватит, девочки. Я многое за два года услышала и увидела благодаря Вите. Страшные вещи после войны остались – и в земле, и в небе, и в людях. Непростые порой решения магам приходилось принимать. Поверьте мне: с тем, чем стала наша Сашка, нам не справиться – ни втроём, ни вчетвером, ни всей группой.
– Машу я к Кармановскому болоту на пушечный выстрел не подпущу, – перебил её Матюшин. Сима кивнула, подтверждая его правоту.
– Поэтому и предлагаю, – она подождала, пока Нина перекипит возмущением и сядет к столу, – попросить о помощи.
– Военных? – зло усмехнулась Нина. – Забыла, как они нас хотели вместе на болоте накрыть? Или наших, из университета? Таких, как Виктор? Думаешь, кто-то из них нам способен помочь? Двоих вон посылали уже. Сашка их сломала, даже пальцев сплести не успели. Сопляки они против нас и нашей формулы.
– Вот именно, – продолжила Сима, переждав, – формулы. Профессора Решетникова надо звать. Он нашу формулу разрабатывал. Он и поможет Сашку упокоить.
Идею не поддержал никто. Мысль о том, что настолько высоко взлетевший в военных и магических кругах человек, как Решетников, узнает о том, что «серафимы» живы, испугала всех. Когда же Сима обмолвилась, что старому магу и так известно о Кармановском болоте, голоса тотчас стихли. Четыре пары глаз с удивлением и осуждением уставились на Серафиму.
– И ты молчала? – проговорила Лена. – К тебе приходил сам Решетников, рассказал, что знает о нас, и ты даже не подумала всех предупредить? Оля уже погибла! Решетников видел нас на похоронах! Мы ведь не люди для него, Сима, а свидетели его ошибки. Его – и Виктора. Откуда ты можешь знать, что это не он Олю…
– Ольгу Учитель убил, – бросила Нина. – Не в том дело. Отчего ты, Симка, считаешь, что ты беречь нас должна, за нас всё решать? Уж давно ты не староста! Сколько раз ты за нас решала? Сколько раз ради Виктора Арнольдыча нас предавала? А теперь ещё это. Решетников. Да лучше сразу танки и миномёты вызови!
– Он о нас много месяцев знал, – возразила Сима. – И прежде всего, обо мне. Верно, реши он от «серафимов» избавляться, начал бы с меня, да подождал, пока вы на похороны приедете, как к Виктору собрались. Прощенья он у меня просил в тот день, как мы в Карманов уехали, за формулу. Как хотите, а я ему верю…
– Ты и Учителю верила, когда он нас на болоте запер, – пробормотала Нина.
– Моя вера, Нина, Кармановским болотом воспитана, – резко ответила Сима. – Я с пустым рукавом руки не подаю. От Вити остались бумаги, которые заинтересуют Решетникова. Поможет он нам с Сашей – я бумаги ему отдам по нашей формуле и всё то, что Виктор за эти годы по ней сделал. А не поможет, те же бумаги на нужный стол лягут. И мокрого места от профессора не останется, уж поверьте. Я ведь, Нина, так и осталась вашей старостой. Берегла и беречь буду.
– Выручать надо, выручать! – Нелли с трудом сдерживалась, заставляя руки спокойно лежать на столе. В сестринской сидели две незнакомые медсестрички, пили чай после дежурства, о чём они не забыли сообщить Нелли раза три или четыре: вдруг ассистентка Чижова скажет своему начальнику, что в госпитале сёстры бездельничают? Нелли сидела у окна, положив перед собой медкарту пациента, и думала, думала, думала. Отправиться за другими пострадавшими магами Николай Николаевич ей не позволил – отправился сам, а помощнице поручил наблюдать за прооперированными.
Трое магов посильнее, поступивших до их приезда, уже шли на поправку. Благодаря Николаю Николаевичу старший лейтенант Рыжов избежал ампутации – не зря бросился хирург из вертолёта в операционную, буквально вынул руку мага-наводчика из-под пилы. Лейтенант Круглов лишился обеих кистей. Нелли осталось лишь заговорить небольшой очаг воспаления на правом предплечье, с которым не сумели справиться местные специалисты. Верно, и сам Чижов бы не справился, а Нелли, воспользовавшись тем, что медсёстры увели соседей Круглова на процедуры, применила изменённый наговор, который они с Серафимой путём проб и ошибок составили на третий год заточения под Кармановом. Тогда случилась особенно холодная зима, и у Поленьки, которая с трудом переносила обратную трансформацию при низких температурах, то и дело появлялись гнойные язвы на месте выхода крыльев. Воздействие по Мортону давало хорошее обезболивание, но настолько обессиливало лечащего, что после него Сима едва сама не погибла при спонтанной трансформации, не сумев справиться с болевым шоком. Магия врачевания у Нелли всегда шла лучше остальных предметов, и они с Симой несколько ночей просидели под самыми печатями, вычерчивая на снегу формулу за формулой, пытаясь соединить Мортоновское воздействие с формулой Иноземцева для неинвазивного вытягивания абсцессов.
Нелли старательно замаскировала изменённую формулу под общеизвестного Иноземцева – Клюева так, что отличия заметил только Чижов. Ему Нелли, не моргнув глазом, солгала, что укрепила формулу одним из малоизвестных грузинских наговоров.
Ни Круглов, ни Рыжов особого ухода не требовали, их перевели в общую палату, а капитан Семёнов, оказавшийся неплохим магом, быстро выучил нужные слова и магические воздействия производил сам, выбираясь из палаты только на процедуры. Но медсёстры поговаривали, что Семёнов активно учится сам себе делать уколы, уже освоил внутримышечные, но пока никак не выучится делать внутривенные и ставить капельницы, так что в госпитале его держит только глюконат кальция. Как только совладает с внутривенными – тотчас выпишется. Уж больно хочет вернуться в строй.