Шрифт:
Глава 1
Пока шли последние приготовления к выступлению моих людей, я проводил оставшиеся часы вспоминая события этих трех недель. Вот сейчас переосмысливал разговор с Петей, когда парень рассказывал о своем участии в битве и думал, сумел ли донести до парня причины, по которым я его всё же наказал, или воспитание юных умов — однозначно не моя стезя. Ибо поступок парня был с одной стороны полностью правилен, с другой же — первой ласточкой того, что юноше вскружили голову его стремительные успехи. А подобное даже в мирное время может довести до беды — что уж говорить о войне? Тут самоуверенные, если они не Великие Маги в прошлом, мрут первыми. А я такого конца для своего ученика не желал…
Когда отряды моей гвардии, наземные её части, если говорить конкретно… В
Сорокатысячное войско демонов готовилось добить русскую дивизию, когда мои люди вышли им в тыл. Демоны в целом, несмотря на свой порой недюжинный интеллект и отнюдь недаром приписываемое им коварство, частенько страдают от самоуверенности, помноженного на извечном презрении и недооценки смертных. Нет, отдельных представителей человечества и иных смертных рас они могут бояться, ненавидеть и уважать — ибо страха и настоящей ненависти в глазах этих существ могут быть достойны лишь те, кто заслуживает их уважения. Но помимо редких отдельных случаев — все остальные смертные воспринимаются ими как говорящая пища. И, лично по моему мнению, именно подобное отношение в восьми провалах из десяти является истинной причиной этого самого провала.
Моих людей враги ощутили довольно скоро, но не придали небольшому отряду никакого значения. Выслали пять тысяч низших тварей, от первого до третьего ранга, а с ними кучку тварей с четвертого по пятый. Демонов шестого ранга не сочли нужным отрывать от более лакомой добычи… И потому когда мои накачанные под завязку невероятно качественной и дорогой алхимией, которую я и пришедшие мне под руку младшие маги-алхимики под моим руководством не скупясь варили в огромных котлах из самых дорогих и редких реагентов, с лучшей из добытой нами экипировки (очень многие, особенно новички из местных, напоминали собой весьма колоритный и частенько нелепый гибрид японских самураев и европейских гвардейцев, ибо лучшая экипировка из нашей доли добычи за Магаданскую кампанию пошла на усиление своих. Не только потому, что я такой умный, а ещё и по причине банальной заваленности рынка товаром, из-за чего сколь-либо приличную цену за трофеи выручить было невозможно), с обученными мной лично боевыми магами, обладающими огромным количеством артефактов от второго (такие были в количестве от пяти-семи штук вообще у каждого, кто хотя бы лучину без помощи кремня и огнива зажечь мог, а Подмастерий среди нового пополнения оказалось немало) до предметов седьмого ранга… Да, какую-то часть всего этого артефактного богатства уже успели использовать и разрядить — но большая часть предметов, особенно четвертого и выше рангов, были целы. А ещё с нами было уже четыре, добытых, выменянных или выкупленных массовых артефакта с защитными полями, каждое из которых прикрывало от одной до трех сотен бойцов… В общем, наши со Смоловым усилия по насыщению гвардии максимальным количеством трофейных предметов вкупе с месяцами проливаемого моими людьми на изнурительных тренировках пота, когда маги под моим присмотром старательно заучивали самые эффективные заклятия и осваивали лучшие из возможных методик контроля, развития резерва и увеличения пропускной способности каналов маны, а гвардейцы — боевые навыки, взаимодействие друг с другом и со своими магами-командирами в подразделениях от отделения и до всей гвардии разом — всё это в эти несколько дней показало, чего ради мои подчиненные по вечерам у костров, думая что я их не слышу, втихомолку иной раз поминали меня недобрым матерным словом.
Пятитысячный отряд две моих тысячи, за минувшие сутки потерявшие чуть больше сотни убитыми и почти две раненными, смели за десять минут, пройдя как нож сквозь масло и заставив выживших удирать безоглядки. А затем, ускорившись и перейдя на бег, миновали опаснейший участок — последние пять километров до тылов демонов. Два демона седьмого ранга, пятеро шестого и около полутора десятков пятого успели выдать по набегающим имперцам два десятка заклятий — благо те, словно бы сами приглашая врага поскорее их перебить и сэкономить силы, выстроились в два плотных клина, а не шли, как сделали бы это другие, плотным строем…
И в тот день демонам, да и ставшим свидетелями произошедшего офицерам и солдатам окруженной, но не сдавшейся пехотной дивизии, было продемонстрировано наглядно, откуда появилось выражение — порядок бьет класс. Не раз сходившиеся в бою против меня лично, мои гвардейцы уже прекрасно представляли, что Архимаг может, а чего не может. Эти боги войны в глазах большинства людей, обладателей мистического и недостижимого уровня силы, в их глазах уже не были чем-то однозначно, безальтернативно непобедимым. Я, разумеется, на тренировках, пробив защитные чары, бил бойцов не смертельными чарами… Но сломанные руки и ноги попавшим под удар были гарантированы. Приходилось сильно тратиться по мане, ибо погибших тоже бывало немало — благо, что Зеленая Молния и целители, которых я всегда приглашал на такие занятия за отдельную плату, всегда могли легко воскресить погибших в течении первых десяти минут с момента гибели — была бы голова на месте. Ну и не будь в ране остатков магической энергии убийцы — но все смерти бывали не прямым воздействием моей магии, а вторичным. Шею там сломают, попав под сильный порыв ветра, имитирующий огненную волну, ну или ещё чего.
Единственная проблема — моя гвардия могла взять на себя лишь одного Архимага с полной свитой. Ибо помимо отсутствия Архимагов в тот момент, у них даже Старший Магистр был лишь один — и это Петя. И потому мой ученик, стиснув зубы, вызвался сразиться в одиночку с маругом — демоном седьмого ранга, который помимо своей магии был опасен ещё и физическими данными. Кентавр, с нижней частью тела от ящера и верхней от кого-то гуманоидного, закованный в броню и с артефактной глефой, в длину достигал десяти, а высоту — четырех метров.
— Я думал, что умру, учитель, — рассказывал мне потом сам парень. — Нет, не так — я точно знал, что умру. Комбаты, из тех, что с нами ещё с Сибири, все были против, и идти против их приказа я не мог — ты часто говорил и показывал нам всем на своем примере, что командовать должен не самый сильный или знатный, а тот, у кого больше прочих опыта и навыков в этом. Поэтому я их успокоил, сказав, что буду лишь тянуть время, пока они не разберутся с остальными тварями. Не знаю, поверили они мне или нет, но все понимали — если не отвлечь хотя бы одного из семиранговых, то нам всем конец. Пару их ударов на ходу общими усилиями и артефактами мы отбить сумели, но долго бы так продолжаться не могло. И пока первый батальон с двумя из пяти команд наших Ликвидаторов взяли на себя одну тварь, я сошелся со второй.
Первый батальон был собран из первых трёх номерных рот моей гвардии. В него входили лучшие бойцы, самые закаленные ветераны с лучшей экипировкой и лучшие маги. Элита моих войск… Выше которых стояли лишь Ликвидаторы — у меня и раньше было намного больше магов по соотношению к неодаренным, чем почти у всех гвардий, и со временем тенденция не слишком изменилась. И потому я создал из этих «излишков» пять отрядов Ликвидаторов, которых тоже лично тренировал. По Мастеру и сорок Адептов — лишь магов третьего ранга брал в рядовые — с артефактам четвертого и пятого рангов, которые совместно вполне могли и Старшего Магистра при правильном подходе и на удачной позиции прижучить. Только слабого, конечно, но как факт…
— Но после ваших слов, когда вы говорили разом со всеми, что-то в каждом из нас словно изменилось. Это и с другими случилось, да, но на нас, тех, кто знал вас лично, кого вы учили, тренировали, вели в бой и с кем сидели у походных костров, с кем если солдатскую кашу… Вы, хоть и молоды, но для нас не просто аристократ, которому мы поклялись служить, не просто обычный дворянин — вы отец-командир.
— Ну, тут ты явно преувеличиваешь, парень! — хохотнул тогда я, пряча за весельем свое смущение. — Я лишь орал, бил, заставлял тренироваться до седьмого пота и таскал по самым опасным участкам своих людей. За что тут любить?