Вернуть Эми

Зайцева Мария

— А, может, девочке дать самой выбрать?

— Нет уж! Завтра все будет понятно! Я ее хочу!

— Ты, сука! — тут же кидается к нему Дерил, который за это время только и успел меня по щеке погладить.

— Братух, нельзя! — останавливает его Мерл, — нельзя!

А Мартинез смеется, и не думая подниматься. Издевательски смеется. И подмигивает мне.

А меня ознобом продирает.

Это что такое тут происходит? Что творится?

10.

Эми

— Не пялься на людей, как в прицел, утырок, — рычит Мерл, подходя близко к Дерилу.

Я пугливо озираюсь по сторонам, машинально цепляюсь за крепкую ладонь своего мужчины.

Господи, хоть что-то в этом мире постоянно.

Я очень надеюсь, по крайней мере.

Дерил отвечает брату матерно, сжимает мои пальцы, на уровне инстинкта запихивая за спину.

Я повинуюсь.

— А ты, кукла, иди сюда пока что, — командует Мерл, презрительно цыкнув зубом на непечатную тираду младшего.

— На кой хер? — Дерил не отпускает. Да еще и, наоборот, норовит плечом прикрыть.

— А чтоб раньше времени не высовываться.

— Латинос все равно уже все всем сказал.

— Нет, Марти, конечно, тварь, но не дурак. Девочка чистенькая, даже после меня. А потому ценность выше и статус круче. А вот после нас обоих…

— Это вы про меня сейчас?

Мы идем в сторону центральной площади Вудберри, где я еще с прошлого раза заметила что-то вроде трибун.

Там как раз должно начаться вечернее шоу, что бы это ни значило.

Для меня странно вообще само понятие о развлечениях, когда вокруг ходячая смерть, но для людей, окружающих нас, ничего необычного, судя по всему, нет.

Все в норме, лица веселые и предвкушающие зрелище, и меня не оставляет ощущение, что мы где-нибудь в прежнем мире, идем на сельскую ярмарку, или, например, празднование Дня Независимости, или Дня города.

Люди улыбаются, одеты, судя по всему, в самое лучшее, переговариваются и шутят.

С Мерлом здороваются, зубоскалят на меня, смущенно пытающуюся улыбаться и вести себя, как обычно.

Получается так себе.

Во-первых, сама обстановка какая-то странная, пугающая атмосфера. А во-вторых, Диксон нервничает.

Вернее, Диксоны. И не нервничают, а очень сильно напрягаются.

Вчера мне не удалось выяснить, что это за шоу и почему Мартинез угрожал… Да я даже не поняла, чем он угрожал!

Сегодня суббота.

Нет никакой работы, никаких выездов. С утра дом для одиночек был полон народу, я слышала шум, смех, разговоры, постоянное хождение по коридору. Но сама не выходила. Дерил на этот счет был категоричен.

За ночь я ничего не выяснила, просто потому, что братья отправили меня спать, а сами еще очень долго сидели и тихо о чем-то переговаривались. Причем, Мерл что-то втолковывал Дерилу, а Дерил не соглашался. Крутил головой, курил, матерился.

Но все это происходило тихо. Зато на мои попытки вмешаться и выяснить, что они задумали и что вообще происходит, братья реагировали громко. Мерл — матерно, Дерил — невербально. То есть вставал, отводил меня к кровати и настойчиво укладывал спать. А еще, украдкой, оглядываясь на Мерла, целовал. Почему украдкой, учитывая его поведение в самом начале нашей встречи, я не поняла. Складывалось ощущение, что он Мерла то ли стесняется, то ли опасается. То ли ревнует.

Я, в конце концов, просто перестала понимать происходящее и незаметно для себя уснула. И проснулась уже поздним утром.

Рядом лежал Дерил, одетый, даже ботинки свои не стащил, уткнулся носом мне в шею и мирно сопел. Его тяжеленная лапа, уютно устроившаяся поперек моей талии, воспринималась, как радость, удовольствие. И сам он, прижавшийся ко мне, тоже будил только приятные ощущения. Сразу вспоминалось, сколько раз мы вот так вот, за пределами Вудберри, по ночам спали, обнявшись. И те разы вспомнились, когда не спали.

Я вздохнула, попыталась аккуратно выползти из-под его руки, но он, верный своему звериному чутью, тут же прижал меня к себе крепче.

Что-то пробормотал в ухо, а потом залез пальцами в трусики.

А, учитывая, что любое воспоминание о наших случайных дорожных близостях будило во мне возбужденную дрожь, то понятно, что он нащупал.

Я замерла, надеясь, что он прекратит и не проснется, но конечно! Это же Диксон!

Он провел пальцами по промежности, размазывая обнаруженную влагу, опять что-то пробормотал непонятное и неожиданно жестко прижал меня, навалился своей каменной тяжестью сверху, задрал длинную футболку, в которой я спала.

Я даже пискнуть не успела.

Внушительный опыт быстрых перепихонов, буквально на бегу, и здесь не подвел.

Я почувствовала, как он раздвигает мне ноги, возбужденно и немного испуганно вздохнула… А выдыхала уже, чувствуя его в себе. Немного болезненно и жарко.

Захват локтем, чтоб не вздумала выползать, шумный выдох в шею.

Повернула к нему лицо, получила глубокий поцелуй и одновременно жесткий грубый первый толчок, от которого кровать сотряслась и ударилась о стену.

А потом еще раз. И еще. И еще. И, черт…

Надеюсь, что соседи уже проснулись. Хотя, после того, как мы закончили, они сто процентов проснулись.

В таком грохоте не заснешь.

Диксон, как всегда, был немногословен. Довел меня до оргазма, заставив выгибаться и лихорадочно цепляться за спинку кровати, прикусил плечо и кончил, еле успев вытащить.

Потом развернул к себе, опять жадно поцеловал, пробормотал:

— Чего ерзаешь, спи давай еще, — и вырубился опять, пристроив меня под бок.