Вернуть невесту. Ловушка для попаданки
Шрифт:
— Нари, наконец-то, — учитель, нервно потирая руки, шагнул в мою сторону.
— Все в порядке, мэтр?
— Да. Цикл завершен. Зелье можно пить, если ты об этом. Вот только…
— Что?
Сердце пропустило удар, а затем зачастило вдвое быстрее обычного. Неужели опять не повезло?
— Его цвет. Помнишь, что в книге написано? — Хобб запнулся, на мгновение прикрыл глаза и процитировал почти нараспев: — «А оттенок у него льдисто-морозный, под стать ветряным крыльям призрачного дракона,
Мэтр осторожно поднял со стола колбу из зачарованного узурского стекла и передал мне.
Жидкость в колбе сияла, переливалась всеми оттенками серо-синего, клубилась зыбким голубым туманом, серебрилась инеем на стенках сосуда. Кружилась алмазной поземкой, обвивая бьющееся в самой сердцевине золотистое зернышко, похожее на маленькое солнце.
— Вот… — учитель ткнул пальцем в центр. — В книге о подобном нет ни слова, и я не уверен, можно ли это пить. Что оно вообще такое?
Солнышко сверкнуло, отзываясь на слова Хобба — словно подмигнуло. Знакомо так.
Это же… Перо воробья!
Я уже открыла рот, чтобы рассказать обо всем мэтру, но тут птиц, которому, видимо, надоело ждать, когда его позовут, выпорхнул из кармана и закружил вокруг колбы, возбужденно чирикая. И, что самое забавное, я, кажется, понимала, что ему нужно. Пернатый требовал своей порции волшебного напитка. Причем, немедленно. Сейчас же.
— Он хочет принять зелье первым, — перевела я мэтру требования воробья.
— Будет пить?
И снова ответ пришел сам собой:
— Нет, купаться.
— Как это? — похоже, мне удалось удивить учителя.
— Вот так!
Подставила ладонь. птиц опустился на нее, встопорщил перья, раздулся крохотным серым шаром, и я аккуратно наклонила над ним колбу.
— Нельзя останавливаться и прекращать. Ни в коем случае, — пояснила, наблюдая, как тяжелая, вязкая жидкость медленно стекает на спину питомцу.
— И как долго придется его поливать?
— Не знаю. Но пойму, когда надо будет закончить.
Одна капля…
Вторая…
Третья…
С улицы неожиданно послышался шум, потом в дверь заколотили — резко, требовательно.
— Опять кто-то жаждет любовного зелья, — поморщился мэтр, вслушиваясь в громкие, настойчивые удары. — Нари, я быстро. Посмотрю, кто там, выпровожу и вернусь. Иначе они не успокоятся, так и будут стучать. Я закрою на ключ лабораторию, сюда не войдут, не беспокойся.
Кивнула, не отрываясь от процесса, сосредоточенно отсчитывая капли. Через равные промежутки времени. Без пауз. Это важно.
Шестая…
Седьмая…
На десятой капле воробей встрепенулся. Серый цвет сам собой стек с перьев, как ненужная, облупившаяся краска, птиц ярким золотистым мячиком сорвался с ладони, перелетел на стол у окна и там замер.
Все, он получил свою долю, оставшееся зелье мое.
Тем временем за дверью опять воцарилась тишина. Хобб пока не возвращался, воробей не подавал признаков жизни, застыв на месте миниатюрной золотой статуей. Минуты шли, медлить дальше было нельзя, и я, глубоко вдохнув и мысленно пожелав себе удачи, поднесла колбу ко рту…
Дверь распахнулась практически беззвучно. В следующий момент от входа через комнату метнулась темная смазанная тень, и меня отшвырнули к стене, крепко прижав к плоскому, гладкому камню. В довершении ко всему еще и колбу выхватили из рук.
А потом прошипели зло, яростно:
— Ты что творишь, ненормальная?
Я возмущенно охнула, подняла голову, встречая разъяренный взгляд.
Фарн…
Не тот, каким я привыкла его видеть — спокойный, сдержанно-ироничный, «застегнутый на все пуговицы». Совершенно иной.
Глаза яростно сверкают — в них гнев и неподдельное беспокойство. Воротник камзола порван, волосы, обычно аккуратно убранные в хвост, растрепаны, несколько прядок упало на лицо, прикрывая длинную свежую царапину на скуле. Он дрался? С кем?
И кстати…
— Где мэтр? Что с ним? — подалась я вперед, на мгновение забыв обо всем остальном.
— Все в порядке с твоим мэтром, — уголок губ слегка дрогнул, выдавая неудовольствие. — Жив, здоров, даже не пострадал особо. Полежит немного в стазисе, отдохнет. Ему не помешает.
Проклятье!
Облегчение, что с учителем ничего страшного не случилось, тут же сменилось совсем другим чувством.
Почему наследник здесь, да еще в таком виде? Взъерошенный, раздраженный, почти не контролирующий себя. Пусть я сейчас в образе Анны, но он даже в походе не позволял себе разговаривать в подобном тоне, обращаться на «ты». Что произошло? Зачем ему мое зелье?
Зелье…
Попыталась перехватить чужую руку и вернуть сосуд, но мой демарш немедленно пресекли, и мужчина отвел ладонь еще дальше.
— Отдай… те, — я была слишком взбудоражена, чтобы себя контролировать, но все-таки исправилась. В самый последний момент.
Кайден усмехнулся, явно оценив мою «вежливость». Произнес почти по слогам:
— Не отдам.
И дальше, решительно, зло:
— Ладно, ты… Ничего не помнишь, не знаешь. Но мастер? Что его заставило пойти на такое? Если бы я не успел вовремя…
— Да как вы вообще тут оказались? — не выдержала я.
— Как? — брови собеседника иронично изогнулись. — Разве мы не договаривались встретиться сегодня в лаборатории Хобба? Я, правда, пришел немного раньше, но ведь и ты тоже. Не так ли, Анна? Или…