Вернуть прошлое
Шрифт:
– Но это правда, Перси. Парень просто обычный преступник.
– Не понимаю, как ты можешь так говорить, старина, – ответил Перси, тонкий и гибкий юноша с белокурыми волосами и близко посаженными глазами. – Он принят везде, ты же знаешь. Кто-то сказал, он привез с собой мешки денег.
– Ну, не знаю. А я думаю иначе. Он это все украл. Я разговаривал с одним типом, вчера вечером. Он сказал, что у его кузена есть друг, только что вернувшийся из Индии. Тот говорит – все там знают, что Локридж обзавелся начальным капиталом, присвоив прибыли компании, куда был взят на работу.
– Нет!
– Да! А потом он добывал дукаты, занимаясь грязными делишками. Я даже слышал, что он замешан в работорговле.
– Ну что ж, – задумчиво проговорил Перси. – Думаю, тут нечего удивляться. В конце концов, разве он не покинул дом несколько лет назад при весьма туманных обстоятельствах! А сам я слышал…
Их голоса затихли – они ушли уже довольно далеко от Лайзы, и несколько минут она стояла неподвижно там, где спряталась. Она была словно во сне. Ее пальцы сжались в кулаки, и ее просто трясло от ярости. Ей захотелось закричать им вслед, отрицая все, что она только что услышала. Как они смеют – парочка безмозглых прощелыг, чьи мысли вертятся только около фасонов их одежды, – как они смеют лить грязь на человека, которому они недостойны даже сапоги чистить! От кого они услышали такую чудовищную ложь, гадала Лайза в отчаянии и страхе. Кто состряпал эту мерзость? Кто может распускать такие подлые слухи про Чада? Грязные сделки… Работорговля! Господи, если такие сплетни пойдут и дальше и если им поверят, то он – конченый человек.
Она ходила взад и вперед в сильном возбуждении, и мысли ее путались от гнева. Опять все сначала! Те же подлые слухи, которые много лет назад изгнали его из Англии, закопошились снова. Кто же это, кто?
– Ах вот вы где, Лайза! – Это был Джайлз, смеющийся и запыхавшийся. Он слегка обнял ее за плечи. – А я вас повсюду искал. Зачем это вы… О Боже, что это с вами, дорогая? – спросил он с явной тревогой, когда заметил ее бледность и слезы, блестевшие у нее на глазах.
– Это… нет, ничего. Джайлз, вы слышали что-нибудь… какие-либо разговоры о Чаде – с тех пор как он вернулся?
Джайлз выглядел ошеломленным.
– Нет, конечно нет. В сущности, всегда что-то болтают, но кому до этого дело? Никто не станет воспринимать сплетни всерьез. Так что же произошло, дорогая?
Считанные секунды Лайза колебалась, а потом одним залпом выпалила все, что случайно подслушала. Она жестом указала на одного из молодых людей, которые стояли и беседовали неподалеку от них. Рот Джайлза сжался крепче, когда она закончила.
– А-а, это Чарли Саммерсби. От него этого следовало ожидать. Эта молодая змея никогда не скажет ни о ком ничего хорошего. – Он опять повернулся к Лайзе. – Вы сами знаете, я никогда не был близким другом Чада Локриджа, и Бог видит, – он улыбнулся ей красноречивой улыбкой, – у меня не было причин любить его, но все же я считаю себя его другом. Пойдемте.
К изумлению Лайзы, он схватил ее за руку и потянул за собой. Он тронул Саммерсби за плечо.
– Можно вас на два слова, Чарли? – спросил он.
Молодой человек обернулся к нему, Джайлз схватил его руку и заставил отойти на несколько шагов в сторону.
– Насколько я понял, – сказал Джайлз, лицо его было очень близко к лицу Саммерсби, – вы обсуждали моего друга– Чада Локриджа.
Глаза Саммерсби широко раскрылись.
– В чем я виноват? – пробормотал он протестующе.
– Меня интересует – откуда вы взяли информацию, которой вы так живо делились?
– Ах… – Молодой человек потупился. – Я… я не знаю. Так… одна компания. Да, я был вчера вечером в компании друзей, и его имя всплыло в разговоре.
– А кто-нибудь из ваших друзей представил точные доказательства оскорбительных заявлений, брошенных в адрес мистера Локриджа?
– Нет, но…
– Тогда на будущее, – произнес Джайлз очень мягким голосом, – предлагаю вам прекратить распространять то, что может быть названо только грязными слухами. В сущности, сегодня вы дали повод мистеру Локриджу для судебного иска, который ему, возможно, следует возбудить против вас, чтобы опровергнуть ваши патетические жалобы и претензии.
Чарльз Саммерсби побелел, потом залился пунцовой краской. Он ничего не ответил, а просто попятился от Джайлза, словно его ударили, пробормотал что-то невнятное и затем убрался прочь.
Лайза повернулась к Джайлзу, глаза ее сияли.
– О, Джайлз, вы сделали такое хорошее дело!
Он грустно улыбнулся.
– Надеюсь, это обуздает маленькую, но зловещую слабость Чарли к раздуванию скандалов… но, боюсь, я причинил больше вреда, чем пользы. Возможно, – продолжил он, заметив озадаченное выражение ее лица, – высказавшись так резко и горячо, я только привлек еще больше внимания ко всем этим скверным пересудам.
– Всем скверным? Джайлз, вы слышали что-то! Значит, эти слухи про Чада действительно ходят?
Джайлз неловко поежился:
– Я не хотел говорить вам, моя дорогая, но… да, я слышал кое-какие возмутительные слухи.
– Ах! Как люди могут быть такими несправедливыми и злыми?
– Разве для вас так много значит, что люди судачат про Чада Локриджа?
Его вопрос был задан осторожно, но взгляд был испытующим, и Лайза покраснела.
– Я… нет, конечно нет. Просто я терпеть не могу, когда кого-то несправедливо обвиняют. Пожалуйста, Джайлз, – продолжала она, чувствуя отчаянное желание переменить тему разговора, – пойдемте к остальным.
За весь оставшийся день ничего больше не было сказано касательно Чада Локридж, а когда они вернулись в Лондон, Лайза с улыбкой попрощалась с Джайлзом у дверей своего дома, благодаря его за понимание.
Но ей не так-то просто было выбросить этот эпизод из головы, и, обнаружив, что дома никого нет, она пошла в оформленную в веселых тонах маленькую столовую, примыкавшую к кухне, где села на стул, – отсюда была видна Беркли-сквер. Лайза смотрела невидящим взглядом на дневную суматоху, стараясь успокоиться.
Она просто не могла поверить, что все опять возвращается – ложь, слухи, инсинуации и косвенные намеки, которые уже однажды сломали жизнь Чаду и вызвали такой катаклизм в ее собственной жизни. Впервые за многие годы глаза ее наполнились слезами. Она заморгала. Нет! Она не плакала с того самого дня, когда обнаружила, что Чад не любит ее, и она не позволит этому случиться сейчас. Но все же боль прорвалась – так же резко и мучительно, как и много лет назад.
Немного успокоившись, она пожала плечами и приготовилась встать. Если бы только Чад остался в Индии! Но нет, он здесь, вовлеченный опять в то, что казалось странной, анонимной травлей, призванной навсегда запятнать его репутацию.