Вернуть вчера
Шрифт:
– Петерсен, - твердил он.
– Постарайся нарушить цикл. В следующий раз, постарайся нарушить цикл...
Он крутанул колесо, и оно бешенно закрутилось, а затем сбавило обороты и замерло на месте. Он нажал выключатель.
* * *
Я вздрогнул и проснулся, леденея от ужаса и почти не сомневаясь в том, что все идет совсем не так, как надо, и что случилось нечто непоправимое. Я пытался вспомнить, что за кошмар привиделся мне во сне, и из-за которого мне, наверное, и было не по себе. Ибо все было в порядке слышался мерный, приглушенный гул двигателя, привычный для уха всякого астронавта,
Но помимо этого я слышал и еще один звук.
Рядом со мной кто-то размеренно дышал. Я специально задержал дыхание на несколько секунд и убедился в том, что мне это вовсе не показалось. Я заворочался на койке, чувствуя, как сковывают мои движения ремни безопасности, и обнаружил, что рядом со мной лежит женщина. У нее было мягкое на ощупь, но упругое тело и гладкая, бархатистая кожа. Оказывается, дела мои, вопреки первому тревожному предчувствию, обстояли не так уж и плохо. Я протянул руку и попытался нащупать выключатель лампы, расположенной на стене над койкой - той самой лампы, которая накануне горела здесь до тех пор, пока мы, вконец обессилев, не повалились на подушки, отдаваясь во власть сна. Теперь я припоминал, что уже засыпая, все-таки сумел пересилить свою усталость и выключил свет.
Я щелкнул выключателем. Мягкий, янтарный свет был приятным для глаз. Его блики заиграли на длинных прядях ее золотисто-каштановых волос, разметавшихся по белой подушке, выхватывая из темноты обнаженное белое плечико и изящный изгиб ее спины, а иллюзия пут, создаваемая ремнями, придавали ее наготе особую пикантность.
– Элспет..., - прошептал я.
Она что-то сонно промурлыкала в ответ и перевернулась на другой бок, обхватывая ногами мои бедра, прижимаясь ко мне всем телом и страстно целуя в губы.
"Элспет," - подумал я.
Элспет?
– Илона...?
– тихонько прошептал я.
– Мммм?
– Илона...
– Я поцеловал ее.
– Илона...
Она зашевелилась под одеялом и проснулась окончательно.
– Джонни, - сонно пробормотала она, снова целуя меня.
– Джонни... у тебя такой хмурый вид. Что, не спится?
– Мне не до сна, - ответил я.
– Когда я сплю, то не могу восхищаться тобой.
Тогда она сказала:
– Я люблю, когда мной восхищаются.
Я же признался:
– Мне нравится любить тебя.
А она проворковала в ответ:
– Так люби меня.
Позднее, когда мы просто лежали рядом и разговаривали, она вдруг сказала:
– Джонни, было бы просто здорово, если бы мы смогли провести вместе ночь в Новой Праге. А если еще и с эйфорином, то вообще кайф...
Эйфорин?
Где-то в дальнем уголке моего подсознания раздался тревожный звоночек.
Эйфорин?
Но тут раздался еще один звонок - на этот раз всамделишный, телефонный. Звонил третий помощник, сообщивший, что до моего заступления на вахту осталось пятнадцать минут.
– Да, - пробормотал я в трубку.
– Да, я уже проснулся. Сейчас буду.
Крайне неохотно выбравшись из койки, я сунул ноги в сандалии с магнитными подошвами. Обернувшись, я посмотрел на Илону, на ее стройное, изящное тело.
И...
И внезапно на меня нахлынули воспоминания о том, как настойчиво трезвонил аварийный звонок,
Элспет...
Но кто такая Элспет?
* * *
– Петерсен, - твердил он.
– Петерсен. Постарайся разорвать цикл.
Он крутанул колесо, и оно бешенно закрутилось, а затем сбавило обороты и замерло на месте. Я видел, как напряглись его пальцы, готовые нажать выключатель.
– Постой!
– закричал я.
Я выбежал из круга, ухватился за колесо и изо всех сил попытался повернуть в чуть подальше против часовой стрелки. На этот раз, именно в этот последний раз, все воспоминания остались со мной, а вместе с ними и память о том, как погибла Элспет. Я знал, что делать, чтобы разорвать этот замкнутый круг. Я должен вернуться в прошлое, предшествующее моей первой ночи с Илоной; мне не нужно связываться с ней. И что потом? А потом я стану действовать наугад, неизменно памятуя о необходимости спасти Элспет.
Но несмотря на все мои усилия колесо не сдвинулось ни на миллиметр. Мои ноги в громоздких сапогах скользили по пыли, засыпающей пол отсека. Перчатки соскользнули с металлического обода, и именно в этот момент, колесо вдруг завертелось само по себе, но по часовой стрелке.
С трудом поднявшись на ноги, я бросился обратно в круг, и в тот же момент Фергюс нажал выключатель. Охваченный отчаянием, я подумал о том, что случится, если меня ненароком занесет прямиком в будущее. Хотя какое будущее может ожидать человека, погребенного вместе с обломками чужой лаборатории под многокилометровой толщей океана пыли?
Глава 26
Цикл оказался лишь слегка нарушен, но замкнутый круг не был разорван. Перемещение во времени было возможно лишь на отрезке в пределах двух точек перемещения. Однако, сохранить память о будущем мне все же удалось.
Я снова был в отсеке управления вместе с Фергюсом и Элспет, наблюдая за пустынной линией горизонта, за которой только что скрылись ярко-красные сани почтовой службы.
– Ну тогда просто возьми да и разорви этот замкнутый круг, - сказал я.
Он горько усмехнулся.
– Если бы это было так просто.
– А помнишь, что тебе сказал Малетер?
– спросил я.
– Насчет того, что ты слабак и тебе никогда не нарушить цикл...
– я поднял руку, предупреждая его гневную отповедь.
– Ну ладно, ладно, ты не слабак. Но есть ли у тебя желание сделать это? И достаточно ли оно сильно? В глубине души ты знаешь, что этот цикл дает тебе все, что только можно пожелать - деньги и неограниченную свободу в проведении исследований. Это своего рода бессмертие. Сильная любовь или сильная ненависть может вывести эту систему из равновесия. (К примеру, Малетер одержим просто-таки маниакальной ненавистью.) Так будь же честен хотя бы с самим собой, Фергюс. А тебе хоть раз в жизни доводилось кого-то так же сильно любить или ненавидеть? Ты души не чаешь в своей дочери, и всякий раз спасаешь ее от той катастрофы, что когда-то произошла на земной Луне. И каждый раз ты уговариваешь меня вырваться из цикла, ради того, чтобы спасти ее от мучительной смерти, уготованной ей здесь. Но вот любил ли ты так же сильно свою жену?