Вернуться бы в Камелот

Дубинин Антон

10.08.02

«Королева Гвенивер в монастыре…»

Королева Гвенивер в монастыре. Королева Гвенивер в монастыре. При каком она ныне сияет дворе, В золоте свечном, в лунном серебре? Кто еще тут помнит, кому дело есть До прекрасных погибших, которых не счесть, А под Солсбери травы красны на заре, [15] Королева Гвенивер в монастыре. А в другой-то обители — сэр Ланселот, «Отче наш» повторяет, поклоны кладет. Кто же нас теперь, сирых, на бой поведет, Если в тесной обители сэр Ланселот? Кто еще тут

помолится, после всего, За отца Короля и за сына его, Кто, без имени сам, все имена назовет — Разве в тесной обители сэр Ланселот. И сэр Бедивер тоже надел скапулир, Слава рыцарства спит, и опустел Божий мир, Слава рыцарства гостией справляет свой пир, И сэр Бедивер тоже надел скапулир. Неужели и Борс удалился во скит, Кто и светом Грааля не был убит, Кто не меч королевства, но верный был щит — Даже доблестный Борс удалился во скит. И теперь из них каждый на коленях твердит — «Нас прости, Боже правый, и к Себе забери». По которой дороге слышен топот копыт? Первый ангел отправится в Эмсбери [16] . Пунктуален и вежествен, встанет к дверям, Не войдет без стука, концы крыльев в росе. Как вся слава Логрии — по монастырям, Так мы будем вместе, как истлеем все.

15

Под Солсбери была последняя битва между Артуром и Мордредом, где погибло почти все камелотское рыцарство.

16

В Эмсбери был монастырь, куда ушла королева Гвенивер (дамы вперед!).

27.08.02

«Скачет рыцарь, спеша…»

Скачет рыцарь, спеша, Видно, вести несет, Катит к Троице год — Что ж так плачет душа? «Gloria» в небе поет Хор небесного клира, Новое время мира Всадник несет в Камелот. О, кем станем мы там, В новом времени этом, Чьи святые приметы По глазам и устам Писаны ярким светом? По придорожным крестам Следуя, как по метам, Рыцарь ищет ответа — Чем же будем мы там. Вестник — имя тебе, Юноша в белом платье, Что ты привез для братии — Радость ли, смерть с небес? «Ветер горячий, брат, Что опаляет лица, Дней огня вереницу — Многие в них сгорят; Кто ж сквозь пламя пройдет, Тоже ангелом станет, И своими крылами Подожжет Камелот». О, кем станем мы там, В новом времени этом, Чьи святые приметы По глазам и устам Писаны ярким светом? По придорожным крестам Следуя, как по метам, Рыцарь ищет ответа — Чем же будем мы там. «Рыцарь Неба, ответь, Боль ли — имя служенья, Кроме лишь всесожженья Нет ли платы за свет?» «Пламя — вестник и весть, Мы иначе не можем: Кто приблизится к Божьей Славе — тот вспыхнет весь. Но не ведайте страха, Каждый к пламени зван — Что очаг для монаха, То маяк для мирян». О, кем станем мы там, В новом времени этом, Чьи святые приметы По глазам и устам Писаны ярким светом? По придорожным крестам Следуя, как по метам, Рыцарь ищет ответа — Чем же будем мы там. «Новым миром Отец Кормит из этой Чаши, В ней — все надежды ваши, В ней же и ваш конец. Те, кем станете там, Будут светлее вас. То, что осталось вам — Не осквернить тот час: Гордостью, суесловьем, Похотью ли мирской, Или иной какой Ненастоящей любовью». О, кем станем мы там, В новом времени этом, Чьи святые приметы По глазам и устам Писаны ярким светом? По придорожным крестам Следуя, как по метам, Рыцарь ищет ответа — Чем же будем мы там. Время ль зла впереди, Время ль страстей и мести: Скачет к городу вестник С алым крестом на груди; Я же — смотрю вослед, Сердцем горя в печали: Близится день Грааля, Близок твой день, Мордред. О, кем станем мы там, В новом времени этом, Чьи святые приметы По глазам и устам Писаны ярким светом? По придорожным крестам Следуя, как по метам, Рыцарь ищет ответа — Чем же будем мы там. Стать горящим, спастись — Раньше срока сгорая, Я почти что желаю, Я не боюсь почти. Ворон ли смотрит с вершин, Голубь над градом кружит? Тот, кто Господу служит, Не бывает один, Как бы он ни устал На пути за ответом, Чем бы он там ни стал В новом времени этом, Вымыт водой и светом, Вымыт кровью Христа.

13-06-2003

A lovestory

Вот такая простая картина, Путь средь многих земных путей: Жил Алейн, жила Вильгельмина, Им хотелось иметь детей. За три дня успели влюбиться, Та — принцесса, этот — поэт. На двоих им, если сложиться, Было тридцать и девять лет. Ничего-то они не боялись, Хоть на свете была война. Рядом ехали и смеялись, Пожениться вот собирались, Как с победой придет весна. …Он жил дольше, жизнью простою, Защищал короля и честь. А она-то стала святою, В честь нее и часовня есть. В двадцать с лишним — Господня милость — Воссияла, бела, как звезда. Но такой она мне не снилась Никогда еще, никогда. Что ж поделать — плотская память. Понимаю, чего ж не понять. Но закрою лицо руками — И так ясно вижу опять, Как они под снегом полночным, Улыбаясь, идут вдвоем. Это даже не ропот, Отче, Это — ревность о доме Твоем.

2003-11-22

«Нет повести печальнее на свете…»

Нет повести печальнее на свете: Сетей не рвали — пустовали сети, Никто не умер и никто не предал, Никто не взял, чего Господь и не дал. Но все сдались, и не друг другу — вместе: Так жаждущий бежать сдается чести, Тому, что больше жажды жить — сдается, И погибать на поле остается; Так мученик сдает себя на муки, Диакону так связывают руки. И Ланселот в опочивальню к даме Не восходил смертельными ночами, И королева, лилия долины, Не зачинала Логрии кончину, А Ланселот встречал рассвет во бденье, Достигнув нищего благодаренья Забвенным лесом, а не темным садом, А Ланселот остался Галахадом. И все собой остались, ибо жалость — Цена бытья собой, и мне осталось Смотреть сквозь кровь души, как во Граале Пресуществляется вино моей печали.

20.09.2005