Вернуться на «Титаник»
Шрифт:
– А я, как вы понимаете, инспектор школ для девочек в нашем боро8, – глянула на Августу дама с папиросой, – прошу называть меня мисс Партон. И что Вам нужно, миссис Гудвин? Мисс Партон оценила Августу недовольным взглядом.
– Мне сказали, что вам нужна учительница в школу для девочек, – ответила Августа, почувствовав себя неловко.
– Нужна, – выдохнула мисс Партон дым. Миссис Милтон перебирала рекомендации Августы, бегло и небрежно
– Миссис Гудвин, – спросила она, – а чем Вы занимались последние пять лет?
– Я работала учительницей в Мелкшаме, – начала говорить Августа.
– Гм… – ухмыльнулась Милтон, – и как же, мне интересно, Вас, католичку, приняли в школу?
– Я окончила учительский колледж в Эдинбурге. И в Мелкшаме мне никогда не задавали вопрос о религиозной принадлежности.
– Они знали, что Вы католичка? – исподлобья посмотрела на неё мисс Партон.
– Прекрасно знали. И в Эдмонтоне тоже об этом знали, – Августа так и продолжала стоять и смотреть на то, как эти дамы переглядываются и обмениваются ухмылками, рассматривая её документы.
– Странно, – снова ухмыльнулась Милтон, – почему-то я не помню Вас.
– Но как же, – опешила Августа, – вы инспектировали мои уроки… два года назад.
– Ах, да, – не глядя на неё, небрежно швырнула на стол бумаги Милтон, – но никакого результата на вашем уроке я не увидела.
– Как не увидели результата? – изменилась в лице Августа, поняв, что на работу её никто не примет, – шесть работ моих девочек Вы представили к ученической королевской премии. У меня есть благодарственное письмо – от Вас, миссис Милтон.
– А чьи работы я должна была выписать? Учителя физики? – чуть не рассмеялась в лицо Августе Милтон, переглянувшись с Партон.
– Вы работали над чем-то? – прохрипела Партон, – есть ваши публикации в каких-нибудь издательствах? Хоть где-нибудь?
– Конечно, – Августа указала ей на свои бумаги, – около месяца назад я отправляла свои проекты в школьное издательство. Вы же смотрите ответ…
– А почему Вы отправили его только месяц назад? – не дала ей договорить Милтон, – чем Вы раньше занимались?
– Думаете, – посмотрела она на Партон, – она нам подойдёт?
– Сможет ли она преподавать, хотя бы рукоделие, – перевела она взгляд на Августу, рассматривая её с ног до головы, – и какое право Вы имели преподавать одновременно географию и словесность?
– Я? – чуть не заплакала от обиды Августа, – я двадцать лет работала в школе. Из каждой есть рекомендательные письма…
– Молчать! Здесь я разговариваю! – закричала Партон, – в какой деревне Вам их писали!
Августа испуганно вздрогнула.
– Простите, – проговорила она. Августа забрала со стола свой диплом, рекомендательные письма, и ничего не сказав, вышла.
На улице её ждала Джесси, качая в коляске Сиднея. Джесси, как всегда с улыбкой на лице, радостно помахала рукой. Августа остановилась на пороге. Комья подступили к горлу. Обида и разочарование словно сдавили грудь, но она заставила себя улыбнуться в ответ дочери.
– Мамочка! Ты не заболела? На тебе лица нет! – прокричала Джесси и подвезла Сиднея.
– Ну что ты, дочка, – улыбнулась Августа, – всё так, как и должно быть.
– Тебя взяли учительницей? Я буду опять учиться в школе? – обрадовалась Джесси, но ответ Августы заставил её печально опустить глаза.
– Будешь… когда нибудь обязательно будешь. А пока что, учить тебя буду я… – ответила ей Августа…
…Уильям терпел насмешки и откровенные издевательства от одноклассников по новой школе молча. Казалось, его ничто и никто не мог разозлить. Ни пощёчины и пинки на перемене. Ни вылитый на голову стакан воды прямо на уроке. Класс громко рассмеялся обзывая Уильяма, но мальчик только покраснел, достал носовой платок и ничего не говоря, даже не посмотрев в сторону обидчика, молча вытер воду с парты.
Учитель ударил указкой по столу и все утихомирились.
Через несколько минут прозвенел звонок с последнего урока.
– Католики воняют! – нюхал Уильяма рыжеволосый мальчишка, подойдя к нему едва закончился урок.
Уильям посмотрел назад. Позади кучковались другие новые одноклассники, переглядываясь и тихо хихикая.
– За собой смотри, умник! – словно отрезал Уильям и встал из-за парты.
– Эй! Ты куда! – хотел было усадить его силой на место рыжий, но Уильям перехватил и слегка вывернул ему руку.
– Ай! – запищал рыжий.
– Ты знаешь кого нюхать будешь? – посмотрел ему в лицо Уильям, – иди под хвостом у кобылы понюхай! Там тоже вкусно пахнет!
– Пусти! – взвизгнул рыжий.
Остальные никак не решались броситься ему на помощь. Уильям перевёл взгляд на них.
– Ну чего встали? Если двинетесь с места – я сломаю ему руку! Поняли?
– Угу, – кивнул один из них испуганно, и удивлёнными глазами, глядя на Уильяма.
– Вот и хорошо, – ответил Уильям, – а теперь пошли, рыжик! – потащил он рыжего за собой в коридор.
Рыжий, осторожно переставляя ноги, согнувшись в три погибели, плёлся за Уильямом.
– П… пусти… пожалуйста… – пищал мальчишка.
– Фух! Как ты мне надоел своим нытьём, – вздохнул Уильям, – давай, кричи на всю школу, что католики самые лучшие и я отпущу тебя к мамочке, – посмотрел он на рыжего продолжая тащить за собой.
– Не буду, – надул губы мальчик.
– А чего так? – усмехнулся Уильям.
– Мой папа – пастор…
– Гы, – рассмеялся Уильям, – тем более кричи.