Вернутся не все! Разведывательно-диверсионный рейд (сборник)
Шрифт:
– Как ни обидно, но вынужден вас огорчить, товарищ Морозов, – сверкнул улыбкой Яков. – Эти ребята постарше будут. Лет на десять, примерно. Так что либо они от сохи, либо… либо – не знаю…
– Большинство иностранных слов написаны печатными буквами, – вмешался в разговор Эйтингон, – а вы говорите, что они хорошо владеют языками. Что-то не сходится, товарищ.
– Малозаметные штрихи, хорошо видимые только в увеличительное стекло, показывают, что авторы заметок намеренно переходили на печатные буквы, видимо, для облегчения понимания иностранных слов менее подготовленными
Члены Особой группы переглянулись – при чтении «синей тетради» они пришли к такому же выводу.
– Иногда, впрочем, они это делать забывали, и тогда первая буква выходила у них своеобразно – и не печатная, и не прописная. Вот на эту латинскую «Н» посмотрите. Очень типичный пример! – эксперт карандашом показал, что имеет в виду.
– Ладно, с этими двумя более-менее ясно. А остальные? – Павел понял, что быстро управиться не выйдет, и поискал глазами, куда бы приземлиться.
– Еще один получил у нас прозвище «Чекист». Его заметки относятся больше к методикам работы немецкой секретной полиции и контрразведки, а также методическим записям для наших диверсантов. С языками у него, если судить по почерку, куда как хуже.
– А возраст? – Серебрянский почесал кончик носа и подмигнул Судоплатову.
– Старше обоих предыдущих. – Однако на этот раз в голосе Морозова мелькнула тень сомнения: – Вполне возможно, что образование получал уже в зрелом возрасте.
– Понятно… – По губам Якова скользнула легкая улыбка.
«Похоже, он не сильно верит выкладкам этих спецов», – подумал Павел.
– Перейдем теперь к «Солдату»…
– К кому, к кому? – Экс-начальник Особой группы твердо решил взять на себя роль «сурового критика».
– Так мы именуем четвертого субъекта. Его перу принадлежат почти все записи о тактике и большинство – о методах создания взрывных устройств. Некоторые, правда, написаны совместно с «Чекистом».
– Совместно – это как? Они что же, через строчку писали?
– Нет, но все записи объединены в логические разделы, и в тех из них, что посвящены упомянутым мною темам, встречаются почерки в основном этих двоих. – Сделав паузу, но не услышав новых вопросов, графолог продолжил объяснения: – Пятый – «Доктор». Он писал только о медицине и лекарствах.
– А про него вы что можете рассказать?
– К сожалению, фрагменты текста, написанные им, писались явно в неудобных условиях. Они, скорее, накорябаны. Это свойственно многим медикам, кстати. Поэтому мы, собственно говоря, его так и именуем. Налицо единство формы и содержания! – эксперт позволил себе улыбнуться. – Часть отрывков «Солдата» сделаны химическим карандашом и слегка смазались. Но если необходим тщательный анализ…
– А остальные чем писали? – перебил спеца Судоплатов. – Чернила тоже мажутся.
– Химический анализ пока не проводили, все-таки времени на него много надо, да и текст попортится, но мне некоторые записи представляются весьма необычными.
– И что же в них не так?
– Очень, знаете ли, странные линии. Вот, полюбопытствуйте, – и эксперт пододвинул к одному из листов здоровенную лупу на специальной держалке. – Видите? Линия
– И?.. – над плечом Павла, пытавшегося рассмотреть все те детали, которые упомянул графолог, навис Серебрянский.
– С учетом того, что я не заметил ни одного задира бумаги, хотя писавший местами и торопился, могу сказать только одно – инструмент, которым написаны многие фрагменты, мне неизвестен!
– Час от часу не легче! – буркнул Яков, отходя в сторону. – А за кордоном ничего похожего нету?
– Есть, – неожиданно в разговор вступил молодой, явно до тридцати, сотрудник, до этого момента молча стоявший поодаль. – Известно несколько патентов так называемой «ручки с шариком для письма». В частности, подобные пишущие устройства запатентовал владелец известной фабрики Паркера в Америке. Но они весьма редки, поскольку особых преимуществ перед «вечными перьями» пока не имеют. По счастью, у меня в коллекции есть несколько образцов, написанных подобными инструментами.
– Совпадают? – Павел даже сделал пару шагов к говорившему.
– Некоторые – да, а вот у других фрагментов, вами представленных, чернила ложатся явно ровнее и тоньше, что говорит об их меньшей вязкости. В ручках с шариком чернила гораздо более густые, чем мы привыкли, на масляной основе, оттого при письме они ложатся на бумагу не совсем равномерно и более толстым слоем… А вот в отрывках «Торопыги» и «Аккуратиста» мы имеем дело с чем-то средним. Так сказать, ни то и ни то… Кстати, «Торопыга» этот ваш, похоже, химии серьезно обучался.
– На основании чего вы пришли к таким выводам? – Эйтингон среагировал первым.
– А вы знаете много обычных людей, которые вместо слова «липкий» скажут «с повышенной адгезией», товарищ старший майор? – улыбнулся криминалист.
Из докладной записки инженерного управления 2-й армии
…Исследованный неразорвавшийся фугас противника имеет крайне примитивную конструкцию и представляет собой две стандартные подрывные шашки тринитротолуола весом 200 граммов каждая, примотанные проволокой к дереву. Поверх них с помощью матерчатых завязок закреплен полотняный мешок, наполненный гвоздями и мелкими камнями. В качестве средства инициации применен штатный капсюль-детонатор № 8 и взрыватель с вытяжной чекой. Последний относится к штатным саперным средствам красной армии.
Фугас не сработал из-за обрыва бечевы, с помощью которой должна была быть выдернута чека взрывателя.
В связи с тем, что, по описаниям свидетелей, при минных подрывах на коммуникациях наших войск наблюдается частое падение деревьев, растущих у дорог, можно предположить, что подобные устройства применяются противником весьма широко.
Очевидно, ствол дерева при установке такого фугаса служит не только местом установки, но и своеобразной забивкой, призванной направить энергию взрыва в сторону дороги и обеспечить более эффективное метание подготовленных поражающих элементов.