Вернутся не все! Разведывательно-диверсионный рейд (сборник)
Шрифт:
– Ну что ж, вот пусть эти «раисы» и передадут Ершакову. – Сталин снова улыбнулся. – Потом доложат, как эта «женская бригада» в деле. Конев, Рокоссовский и Хоменко готовы?
– Так точно, Иосиф Виссарионович. Коневу дополнительно переброшены стрелковая, танковая и кавалерийская дивизии, два пушечных артполка, три дивизиона дальнобойной артиллерии и две батареи реактивных установок. Серьезно пополнена сорок третья смешанная авиадивизия. Рокоссовскому передали два сводных батальона танков. В основном – новых типов. В Ярцево прибыли два бепо [63] нового формирования с флотскими четырехдюймовками и железнодорожная батарея особой мощности в составе двух установок ТМ-1-180 [64] . У последних дальность стрельбы больше тридцати километров,
63
Бронепоезд.
64
Советская железнодорожная артиллерийская установка калибра 180 мм. Подробнее об установке смотри Приложение 5.
Хоменко пока не усиливали, но, по нашим расчетам, сил у него достаточно – четыре стрелковые и одна танковая дивизии, хотя последняя понесла серьезные потери и сейчас экстренно доукомплектовывается.
– Надеюсь, к началу они успеют… Что южнее? Вы, помнится, говорили, что основная угроза наступлению будет исходить от Гудериана.
– По нашим оценкам, он плотно завяз под Гомелем. Но мы приготовили для него еще один сюрприз: есть шанс отсечь его от центра. Поскольку в районе Ельни обстановка без существенных изменений, то войска оказывают планомерное давление на противника, но из-за высокой плотности построения противника фронтальные атаки к успеху не приводят. Все-таки пять дивизий на фронте в сорок километров. Так что либо наращивать группировку для проведения массированных атак, либо временно оставлять как есть – потери от артобстрелов у противника весьма значительные. Генерал Казаков, начальник артиллерии у Рокоссовского, предложил очень стоящую идею «артиллерийского наступления» [65] . Вот сейчас ее Жуков и будет опробовать.
65
Более подробно см. в Приложении 6.
– И чем она так хороша? Опять же, почему Жуков, а не сам Рокоссовский?
– В 16-й армии ее уже используют вовсю как средство подготовки к прорыву обороны, а под Ельней Георгий Константинович планирует реализовать эту идею как основное средство воздействия на противника при проведении только демонстрационных действий, рассчитанных на связывание немцев. Он даже запрос прислал на отзыв всех непрофильно использующихся артиллеристов из пехотных частей, переформированных после выхода из окружения. Мол, хорошего пушкаря учить долго, а кому со штыком наперевес в атаку бежать, он найдет. Обещает за неделю сократить численность противостоящих ему дивизий на треть, а затем уже разбить. Тем более что при успехе на духовщинском направлении эти части немцев окажутся как минимум отрезаны от линий снабжения, а как максимум попадут в «мешок». И я бы рекомендовал распространить предложение генерала Казакова гораздо шире – применение его выкладок войсками на Юго-Западном направлении может оказаться, по моему мнению, для немцев очень неприятной неожиданностью!
– С этим ясно, Борис Михайлович, составьте докладную записку с приложением документов. Я прочту. Как по вашему мнению, – эти слова Верховный выделил голосом, – готовы армии к решительному наступлению? – Сталин заложил руки за спину и принялся ходить по комнате.
– Вполне, товарищ Сталин!
На бодрый ответ начальника Генштаба Верховный, казалось, не обратил никакого внимания, продолжая мерить комнату шагами. Наконец, после более чем двухминутной паузы, за время которой в зале стояла мертвая тишина, Сталин остановился:
– Хорошо. Завтра начинайте операцию.
Город Борисов, Белорусская ССР, 23 августа 1941 года. 0.07
– Какова ситуация на текущий момент? – Генерал-фельдмаршал тяжело опустился в кресло и закинул ноги на стул – практически весь сегодняшний день пришлось провести на ногах.
Гудериан потер слезящиеся от недосыпания глаза:
– Мне прямо порекомендовали воевать в соответствии с приказами и не лезть в стратегию.
– Лучше расскажите с самого начала – мне необходимо понять общую обстановку в Ставке.
– Никто из паркетных даже не намекнул фюреру, зачем я приехал, а Браухич так и
– Но вы, конечно же, не послушались, Хайнц?
– Не за тем я проделал этот путь, чтобы тратить время на пустые разговоры!
– Хайнц, успокойтесь, пожалуйста. Садитесь, налейте коньяку. – Несмотря на то что Клюге откровенно недолюбливал своего подчиненного, он чувствовал, что сейчас надо дать ему выговориться.
Генерал-оберст вскинулся, словно собирался ответить очередной резкостью, но в последний момент передумал и выполнил просьбу командующего.
– Я сказал фюреру, что большевистскую столицу нельзя сравнивать с Варшавой или даже Парижем. И дело не только в «загадочной русской душе», которая, на мой взгляд, Гюнтер, не более чем выдумка их собственных писателей, всячески пытающихся оправдать природную леность и безалаберность этого народа. Я считаю, что, поскольку вся транспортная система России завязана на столицу, а промышленное значение этого города невероятно велико, мы должны, не отвлекаясь на второстепенные задачи, уничтожить это средоточие большевизма! Я настаивал на том, что с разрозненными группировками русских мы сможем справиться после. Но знаете, что он мне ответил, Гюнтер? – Тонкий ход Клюге сработал на все сто процентов – генерал-оберст впервые за долгое время обратился к нему по имени, словно забыв, что еще совсем недавно он собирался вызвать фельдмаршала на дуэль.
– Нет, откуда?
– «Все мои генералы читали Клаузевица, но они не понимают военной экономики», – скривившись, процитировал Гудериан. – Представляете, ефрейтор сослался на Клаузевица! Он его, видите ли, понимает лучше офицеров Генерального штаба. А потом мне просто пересказали эту проклятую директиву. Всю эту ерунду про зерно и нефть. Я едва не попросил отставки!
«Хм, и это говорит человек, к которому Гитлер обращается не иначе как «мой Гудериан»!» – подумал фон Клюге и подлил еще коньяка в бокал собеседнику:
– И что же вас остановило, Хайнц?
– Я не могу бросить своих ребят сейчас, – мотнув головой, командир Второй танковой быстрым движением взял бокал с коньяком и одним глотком осушил его наполовину. – Самое смешное, что Гальдер задал точно такой же вопрос, стоило мне выйти от фюрера. Он, видите ли, рассчитывал, что я смогу убедить его! Причем ни сам он, ни Браухич этого сделать не смогли. Как, кстати, положение у Гомеля?
– Тяжело. Мы уперлись в неплохо подготовленную полосу обороны, а Лемельзен отказывается использовать танки для прорыва.
– И я его вполне понимаю: обещанные подкрепления так и не поступили, и, если истратить остатки моторесурса на бессмысленные атаки, нам нечем будет наступать на Киев и Москву.
– Кстати, – фельдмаршал снова наполнил рюмки, – что говорит Кунце [66] ? Насколько я помню, ему отправили несколько десятков новых моторов.
– Что толку от моторов, если Лангерману [67] необходимо привести в порядок почти половину его танков и от многих из них остались только закопченные корпуса. У Моделя [68] , впрочем, ситуация если и лучше, то ненамного. Вальтер, конечно, очень талантливый и умелый командир, но даже он не в состоянии ничего поделать с погаными дорогами и проклятыми диверсантами. В последнем докладе он сообщал, что боеготовыми можно считать только шестьдесят три процента имеющихся танков.
66
Генерал инженерных войск Вальтер Кунце командовал 24-м моторизованным корпусом (XXIV. Armeekorps (mot.) группы Гудериана.
67
Вилибальд фон Лангерман унд Эрленкамп (нем. Willibald Freiherr von Langermann und Erlencamp; 29 марта 1890) – 3 октября 1942) – барон (фрайхерр), немецкий офицер, участник Первой и Второй мировых войн, генерал танковых войск, кавалер Рыцарского креста с Дубовыми листьями. В описываемое время – командир 4-й танковой дивизии, входившей в состав XXIV. Armeekorps (mot.).
68
Отто Мориц Вальтер Модель (нем. Otto Moritz Walter Model, 24 января 1891 – 21 апреля 1945) – германский военачальник, генерал-фельдмаршал. До октября 1941 г. командовал 3-й танковой дивизией.