Вернуться в осень
Шрифт:
Или ласково ткнуться мордой в руку, мягкими губами осторожно взять хлеб с ладони – благодарно дохнув горячими ноздрями; или сочувственно выслушать наболевшее сердце, поглядывая внимательными, умными глазами. Человечество много потеряло из того, что имело раньше. Стремясь сбросить с себя груз забот и укомфортить жизнь, оно теряло не только умных помощников, но и верных друзей...
Сергей поднялся по ступенькам крыльца и посторонился – мимо, пыхтя от натуги, хозяин дома вместе с сыном проволокли огромную бадью. Хозяин косо глянул и отвернулся. Он что, предчувствует, что не будет
Под ногами заскрипели ступени лестницы второго этажа и потом плохо смазанная дверь их комнаты. Еще недавно «их» относилось и к нему. Их большая и просторная комната...
Навстречу шагнули двое крепких стражников. В красных плащах. С коронками на плечах. В грудь уткнулись два блестящих клинка.
– Очень хорошо. Спокойно, парень...
Сзади закрылась дверь. Клацнул крючок взводимой тетивы, и в спину уперлось острие тяжелого арбалетного болта.
– Медленно, очень медленно вытащи меч...
Вот почему искоса глянул хозяин. Елки же ты палки... Двое спереди, один сзади. Не так уж и густо. Барон Махаом на дорогу выслал больше. Сергей вдруг почувствовал, что почти рад этому – под его невеселое настроение. И за тот удар вчера ночью...
– ...И рукоятью вперед положи перед собой. На пол. Тоже медленно.
Меч у него на сей раз был за спиной – иначе они выхватили бы его сами, сразу. Тоже кстати. Так, вперед...
Сергей резко ушел в сторону и развернулся, перехватив руками арбалет. Клацнула челюсть стражника – от удара собственным прикладом. Второй раз – во всю силу. Страж с треском открыл спиной закрытую дверь и вылетел в коридор. С грохотом посыпались на пол осколки декоративного торшера с цветами.
Сергей развернулся и еле успел отпрянуть от мелькнувшего мимо острия – щеку обдало волной тревожного воздуха. Елки... Это опасно. Он швырнул арбалет в лицо нападавшему и, резко присев, подбил ему ноги. Выхватывая из-за спины клинок, одновременно добавил ногой сверху. Полежи пока...
Остался последний. Надо отдать должное – парень был спокоен, несмотря на то что оба его товарища уже лежали на полу. Зря вы, ребята, дали мне прийти в себя. Здесь у меня такая реакция... Давай поиграем.
Мечи со звоном скрестились. Некоторое время слышался лязг клинков и грохот отбрасываемых в сторону ногами стульев. Дзинь. Отбить сверху, снизу, опять сверху. Дзинь. Известный пируэт... Ну, давай, напади еще раз – я успею. Там есть брешь... Дзинь-лязг, сверху, снизу...
«А-а...» – сказал воин, останавливаясь – веером прошлись по стене брызги крови. Он опустил голову и посмотрел на вошедшее под нагрудник острие... Его клинок выпал из пальцев и с глухим стуком ударился о пол. Ой... Он поднял голову на Сергея – в глазах наливалась боль. Ноги дрожали, но в груди торчал меч и он боялся согнуться...
Лоб Сергея начал покрываться испариной. Боже... Он осторожно выдернул клинок назад. О Боже... Он такой мягкий...
«А-а...» – опять сказал воин и согнулся пополам, пытаясь руками закрыть рану в груди. Сергей сделал два шага назад и посмотрел на окровавленный меч. Боже... «Я ведь никогда не убивал людей...» Он вытер холодный пот на лбу. О Боже...
«А-а...» –
«Эй! – Он подошел к воину и, опустившись на корточки, осторожно тронул за плечо. – Где тут у вас врачи? Я позову...» Воин тяжело закашлялся и, попытавшись сфокусировать глаза на Сергее, что-то сказал.
«Где? Постарайся, я не слышу...» – Сергей нагнулся ниже.
«Беги отсюда, дурень. Там для тебя...» – донесся еле различимый шепот.
Сергей встал и, опять вытерев пот со лба, посмотрел наверх – за потолок... Что же это, Боже... Господи. Как трудно жить... Он опустил голову вниз – воин уже закрыл глаза и не шевелился.
Сергей огляделся. Жизнь – это не кино. Это не бравые молодцы, лупящие врагов десятками. Это... Это смерть, и ожидание смерти, и готовность давать смерть. И боль. И тоска... И ощущение разраставшейся пустоты в груди, пустоты от беды. И это уже никогда не уйдет, это останется навсегда – здесь, рядом с ним или в нем самом. Боже, как это страшно. Убивать. К тому же – ножом, просто большим ножом...
Комната представляла собой настоящее поле беды. Перевернутая мебель и разбитые стулья, выбитая дверь, кровь и тела людей. И уже убит один, и уже рядом смерть, и ведь это только пока... Ты этого хотел?
В дверях послышался шорох – он резко обернулся. На него из коридора округлившимися глазами смотрел хозяин дома.
– Ах ты, тварь продажная. – Сергей, чуть не споткнувшись о стул, бросился к двери. Хозяина как ветром сдуло – вниз по лестнице застучали испуганные шаги.
Он перескочил через лежащего в дверях стражника и остановился. По лестнице поднимались, вытаращив удивленные глаза на выбитую дверь, распластавшееся тело и Сергея, еще трое в красных плащах. Елки, да откуда же вас столько...
– Да пропадите вы... – простонал он и, не давая им времени опомниться, перегруппироваться и выхватить оружие, резко рванул вперед.
В пылу крика и грохота перевернулся через перила и полетел вниз еще один, звучно опрокинув внизу стол. После нескольких тяжелых взаимных ударов со стоном согнулся пополам и покатился по лестнице следующий...
Громко хлопнула входная дверь – третий, не дожидаясь Сергея, успел выскочить на улицу. Вот черт! Он бросился следом, перепрыгнул через скатившегося вниз и споткнулся, чуть не налетев на открытую дверь...
От двери на него внимательно смотрели синие-пресиние, как горные озера, глаза...
– Где он? – спросил, спускаясь по лестнице, Сват.
Камбит переглянулся с Гаем:
– Кто, Ант? Уехал.
– Куда? – Сват остановился.
– Не знаю. – Камбит вызывающе посмотрел на него. – Ты ж там сам ему наговорил что-то, с полковником... Скажи – кто не ошибается?
– Так... – Сват помолчал, задумавшись. Потом тихо спросил: – Кто только вчера мне говорил: мы решили? Иногда только интуицией жив наемник, и она не подводит. И сейчас просто вопит: он – наш человек.